Обаяние «новых русских»
Шрифт:
– Да! – закричала Маша прямо ему в лицо. – И не жалею об этом! И не в деньгах дело, а в том, чтобы отомстить этой сволочи!
– Ну это уж ты, матушка, врешь, – покачал головой Березов. – Деньги-то тебя интересовали в первую очередь. Иначе ты бы просто пришла ко мне и рассказала о том, что знаешь, а уж я бы принял меры. Собственно, я и без тебя бы во всем разобрался, – махнул он рукой. – Но по крайней мере, к тебе бы не было таких претензий, как сейчас. Зря ты это затеяла, зря.
– Может быть, я расскажу, как все было? – задала вопрос Лариса. – Или все-таки Маша сама расскажет?
– Да могу и я рассказать, – с вызовом ответила Маша. – Чего уж теперь скрывать-то!
Машу и раньше-то никто не назвал бы интеллигентной, а теперь в ней и вовсе проступили какие-то мещанские черты.
– Я тогда не знала толком, что он замыслил, но понимала, что это направлено против меня. Четкого плана у меня еще не было. Я не намеренно сбежала тогда от вас в лесу. Я просто растерялась и пошла вперед, – мне очень хотелось отомстить за себя. И тут я нарвалась прямо на человека, которого эта сволочь послала нас убить.
– На бритого, – пояснила Лариса.
– Мне в голову сразу пришла гениальная идея: я решила взять его в сообщники.
– Во дает! – выдал один из братьев Шестаковых, никто даже не понял, кто именно.
– Круто! – поддержал его другой.
– А как тебе это удалось? – наивно спросил вдруг Путов.
– О, это оказалось совсем несложно, – усмехнулась Маша. – Этот человек больше всего на свете любил деньги. И работал на того, кто больше платит. Я и предложила ему больше, чем обещал мой муж. Он быстро согласился ликвидировать Гээфа. Мы приехали в Тарасов, сразу же отправились за деньгами. Знаете, я ведь тогда еще точно не понимала, в чем конкретно заключается смысл игры этого афериста. И тут мне помог бритый. Когда он понял, что я готова ему платить больше, он и рассказал мне подробно о замысле Филимонова. Таким образом, встали на место все недостающие детали. Сперва я захотела просто отомстить, а потом, когда выяснилось, что мой муж спер деньги, я подумала: а почему бы их не взять себе?
Простодушность Маши умилила Березова, и он, подняв правую бровь вверх, желчно усмехнулся. Но Лариса с каким-то особо пристальным вниманием вглядывалась в лицо этой женщины и хмурилась своим мыслям.
– А откуда вы узнали, где деньги? – спросил Ястребов с интересом.
– Я просто предположила, что он может скрывать деньги у любовницы, бритый знал ее адрес. Как раз этот, – кивнула она на Ястребова, – их и нашел. Бритый передал дипломат мне, получил аванс за то, что убьет Филимонова, и поехал выполнять приказ. А я отправилась на дачу ждать результата. Потом забеспокоилась, что его долго нет, послала сообщение на пейджер…
– Ну а остальное мы знаем, – перебил ее Березов. – Мы приехали и обнаружили тут эту… – он замялся, – Машу. И деньги очень легко нашли – сама отдала, – уточнил он. – Меня решили кинуть! Да я вам… Когда эта сука из больницы выйдет, я еще с ним поработаю… В своем режиме…
Тон Боцмана был жестким, и Лариса поняла, что Филимонову действительно придется тяжко. Потом Березов почти ласково взглянул на Машу и сказал:
– Неужели ты, такая умная, посчитала, что бритый оставит тебя живой с такими бабками? Да он потому и согласился Филимонова замочить, что знал – от тебя ему избавиться будет легче. Скажи нам спасибо, а то после убийства Филимонова он приехал бы на дачу и тебя порешил!
– Неизвестно, кто кого бы порешил! – сверкнула глазами Маша. – Не надо меня за лохушку держать. Я знала, где у Геннадия хранится пистолет, так что проблем бы не было.
И тут Лариса окончательно поняла, что представляет собой Маша Филимонова, и удивилась тому, как в критических ситуациях может проявиться человеческая натура. Кто бы мог подумать, что за внешне невзрачной, затюканной, нелюбимой и нежеланной женой господина Филимонова может скрываться холодная и расчетливая женщина… Да и сам Филимонов навряд ли подозревал о том, на какие поступки способна его жена.
Березов еще раз усмехнулся, словно не веря тому, что Маша сумела бы дать достойный отпор бритому.
– Ну что, все вроде бы ясно, – сказал Алексей Шестаков.
– Да, надо решать вопрос с председателем да по делам ехать, – поддержал его брат.
– Только что с этой-то теперь делать? – кивнул Алексей на Машу.
– А с ней я еще разберусь, – пообещал Боцман. – Теперь-то она никуда не денется.
Воцарилась пауза. Зная Березова, все молча посочувствовали Маше.
– Словом, получился дуэт любовных треугольников, – неожиданно поэтично высказался Ястребов, подводя итог дискуссии.
Лариса слегка покраснела. Действительно, получалось так, что в деле фигурировало четверо мужчин и две женщины. Филимонов – Ястребов – Дина и Путов – Котов и она сама, Лариса.
– Да, нам надо еще избрать нового председателя ассоциации, – сказал Березов. – У кого какие предложения?
– Вообще-то ты же предлагал когда-то кандидатуру Ястребова, – тут же отреагировала Лариса.
– Он опрофанился, – махнул на Николая рукой Березов.
Ястребов заметно приуныл и покраснел.
Братья Шестаковы тут же, в один голос, предложили избрать председателем Котову Ларису Викторовну. Путов это предложение поддержал.
– Благодарю, конечно, господа, за такое высокое доверие, – сказала Лариса, – но я не смогу. У меня слишком много дел в своем ресторане. Мне не под силу заниматься еще и этими вопросами. Может быть, Роман Евгеньевич возьмет на себя эту миссию?
Березов отрицательно покачал головой:
– Я привык по-другому управлять ситуацией.
– В качестве серого кардинала? – уточнила Лариса.
Боцман чуть помолчал, потом пожал плечами и ответил:
– Ну а почему бы и нет?.. В общем, я не согласен и беру самоотвод.
– В таком случае давайте изберем Владимира Игоревича, – сказала Лариса. – Все равно после Филимонова он будет главным в его структуре. Ястребов у нас еще слишком молод и, как показали последние события, слишком импульсивен.
– Да-а, – скептически протянул Боцман. – Игра гормонов к хорошему не приводит.
– Ну так что? – Лариса обвела глазами присутствующих. – Кто – за?
Березов уткнулся в стол. Было видно, что он принимает решение, от которого, в сущности, зависит позиция всех остальных – братьев Шестаковых и Ястребова. Поразмышляв некоторое время, он поднял глаза и равнодушным тоном сказал: