Обаятельный гарем желает познакомиться
Шрифт:
– А ты неплохо устроилась, – Зейнаб с каким-то недовольством озиралась, поджав и без того тонкие губы. Наверное, в юности она была красива – но я всегда помнила ее вот такой, с вечно недовольными складками у губ и глубокими морщинами между бровями.
Это что… зависть? Ну да, в гареме у отца такой роскоши, как сад, не было.
– Не жалуюсь.
Закутанная женщина в никабе вошла в беседку следом за Зейнаб и устроилась рядом с ней. Я решила ее пока игнорировать. Не представляют – значит, скорее всего, служанка.
Джарис,
С поклоном в беседку вошел Рами и поставил на низком столике поднос с фруктами и сладостями. Так же молча с поклоном вышел.
Вот и умница. Бурчать о том, что вечно его отвлекают, будет потом. При своих – можно. А чужим ни к чему знать, что евнухи у нас – сплошь творческие личности.
Что ж, будем считать, что все формальности соблюдены.
– И что же привело тебя ко мне?
– Я слышала, – неторопливо начала старшая жена моего отца, – твой муж дает тебе много воли и слушает твои советы. Даже отправлял самостоятельно выбирать невольниц для гарема.
– Мой муж занятой человек, – я кивнула. – Я стараюсь помогать ему всем, что в моих силах.
– А когда он намерен взять себе еще жен? Неприлично такому уважаемому человеку оставаться с одной женой…
– У тебя есть кто-то на примете? – я решила действовать напрямик. Иначе эти окольные расспросы могут продолжаться еще долго. А у меня дел невпроворот.
И Зейнаб уверенно кивнула.
– Сафира, – она обернулась к закутанной фигуре, и та, наклонив голову, стянула никаб. А затем посмотрела прямо на меня.
– Но… ты же…
Сказать, что я была шокирована – ничего не сказать. Сафира точно не стала вдовой – она была еще замужем, когда я покинула родные стены. То есть всего пару недель назад. И если бы ее муж умер, она все еще была бы обязана носить черно-белые траурные одежды.
И если она не овдовела, значит…
– Талак?
Сафира, сузив глаза, коротко кивнула.
Интересно, что же она такого натворила, что муж вышвырнул ее? Разводы – большая редкость.
Пожалуй, я была впечатлена – наглостью обеих. Женщина, над которой муж произнес талак – развод – возвращается в дом отца с позором. Если ее там, конечно, вообще примут. Если бы я вернулась с талаком, в лучшем случае Зейнаб отправила бы меня на самые черные работы…
А сейчас они сидят передо мной как ни в чем не бывало. И надеются, что устрою новый брак для опозоренной сестры?
– Ты высоко взлетела, но должна помнить, откуда пришла… – уверенно начала Зейнаб.
– Должна? – я вздернула брови. – Мой супруг отдал за меня богатый калым. Я принесла своему отцу почести и немалые деньги. Не думаю, что я что-то должна.
И
– Ты изменилась…
– Просто немного повзрослела.
На 38 лет – не так уж и много ведь на самом деле, правда?
– Нила, – Зейнаб снова подняла на меня глаза. Ну надо же, она все-таки помнит, как я просила себя называть! То есть раньше она этого не делала специально, чтобы побесить? – Ей некуда больше идти. Твой отец… очень разгневался.
Еще бы!
– Прошу…
Ого! Честно говоря, не ожидала, что Зейнаб вообще умеет просить.
По-хорошему, выгнать бы их обеих в шею. За 17 лет жизни Нилы ни от одной из них я не слышала доброго слова.
Но… во-первых, правила разводов здесь страшно бесили меня саму. Какой бы ни была Сафира, такой участи она не заслужила. Не говоря уже о том, что за прошедшие шесть лет она могла и измениться. В конце концов, в детстве она просто копировала отношение своей матери.
И было еще одно обстоятельство…
– Сафира? А сама ты что думаешь?
Та чуть дернула уголком губ.
– Я пришла к тебе. Как просительница.
Ну да… наверное, она считает это унизительным для себя.
– Ты понимаешь, что здесь я – старшая, и здесь – мои правила?
– Понимаю.
– И..?
– Я буду тебя слушаться.
– Хорошо, – я снова обернулась к Зейнаб. – Пожалуй, я могу попробовать уговорить своего мужа. Но ты должна понимать, что опозоренную жену никто не примет без приданого…
Вообще-то ее и с приданым никто не примет, но не будем вдаваться в детали.
– Твой отец…
Я жестом остановила ее.
– Мой супруг – ученый муж. У отца, сколько я помню, очень неплохая библиотека, собранная еще его дедом… думаю, ее почтенный ай-Мируз сочтет достаточной компенсацией.
– Что?! – обе собеседницы изумленно вытаращились на меня. – Но…
– Библиотека или ничего, – отрезала я. Вообще-то у Ирмаина своя потрясающая библиотека. Но у отца действительно есть несколько настоящих редкостей, от которых мой дорогой супруг уж точно не откажется. – Ах да… вместе с Мариам, разумеется.
*
…В детстве – то есть в детстве Нилы, конечно! – я думала, что Мариам – это что-то вроде библиотечного привидения. Или какая-то нечисть. И боялась ее.
А еще меня пытались не пускать в библиотеку. Пугали: будешь много читать – станешь как Мариам!
Когда немного подросла, я узнала, что Мариам – просто девочка, всего на несколько лет старше меня. Рожденная одной из невольниц.
По сути, это значило, что мне она – такая же единокровная сестра, как Сафира. Только в совсем другом положении. Мариам, дочь невольницы, к настоящему времени давно и саму отдали бы в чей-нибудь гарем наложницей… если бы смогли ее поймать.