Оберег от нечистой силы
Шрифт:
Казначей еще не понимал, но теперь мы с ним будем лучшими друзьями, потому что я знаю чем купить этого старого и очень скупого, как сказал Златослав, хрыча…
— Скажите, сударь, — обратилась я к нему, — а как вы смотрите на то, чтобы напечатать ваши сказки на бумаге?
А что? Книгопечатание — хороший бизнес. Тем более бумага своя будет.
С казначеем через несколько дней мы расстались лучшими друзьями. Я каждый день развлекала его сказками моего мира. Начала с «Золотой рыбки», потом вспомнила про «Колобка», «Репку» и «Курочку Рябу», а в последний вечер коварно и продуманно поведала ему о «1001 ночи». Бедный старикан чуть не плакал, когда уезжал. И взял с меня клятвенное обещание, что при каждой встрече я буду рассказывать ему новую сказку. Он будет их записывать, а когда наберется достаточно, мы выпустим книгу.
А чтобы задержек не случилось, он обещал всеми силами способствовать развитию бумажного дела. Или как мы написали в документах для пущей солидности — бумажной мануфактуры. Слово для местных было незнакомо, но казначею очень понравилось, как оно звучит.
20
Денег у меня теперь стало много. Златослав, посмеиваясь над моими планами, согласился вложить их часть в наш с ним семейный бизнес — в производство корпусной мебели. Оказалось, что в этом мире даже доски делают не по человечески: раскалывают бревно вдоль, потом долго строгают, чтобы получилась ровная доска. Стружки при этом остается столько, что мне хватит на десять мануфактур. Если я смогу превратить мусор в мебель, то покупатели я меня найдутся.
И работа закипела.
Светозар, которого в здравом размышлении я взяла в долю, отдав одну треть мебельной мануфактуры, старался не за страх, а за совесть. Рабочие прототипы шредеров были готовы уже к середине осени, а с первым снегом мы торжественно открыли сразу два полностью укомплектованных оборудованием мануфактуры: бумажную и мебельную.
Статистические данные по количеству тряпья и древесного мусора в городских отходах у меня уже были, поэтому я могла рассчитать необходимую производительность мануфактур довольно четко.
А еще мне все таки пришлось заключить с мастерскими договора на покупку у них лоскутов и древесной стружки. Потому что зимой все это легко сгорало в печи, и вместо того, чтобы платить мне за вывоз мусора, они его просто сжигали. Но зато они были так удивлены, что я хочу купить у них мусор, что продали его мне за копейки. А я не будь дурой, закрепила цену в договорах аж на пять лет с возможностью автоматической пролонгации. А что? Здесь пока всяких Рос…надзоров нет, никто и слова против не скажет. Правда, здесь, вообще, ничего нет. И если мастер решит наплевать на договор, я максимум что могу — пожаловаться Светозару. А уж тот грозно сведет брови, и поигрывая топориком, спросит у наглеца: «Что за дела?»
Мануфактуры заработали. В обеих мануфактурах работали мои бомжики. Рабочих хватало с лихвой, к нам в работный дом, прослышав о сытной жизни, понаехало бродяг со всей страны. Кто-то не прижился и ушел дальше, но большинство с удовольствием включались в работу.
Я даже как-то не сразу заметила, что бомжиков стало гораздо больше, чем может вместить в себя наша ночлежка при храме… А когда заметила и задала вопрос бабке Пашке, она долго смеялась.
За лето бабка Паша отъелась и превратилась в здоровую и здоровенную старуху, которая славилась тяжелой рукой и весьма тяжелым нравом. Говорят, ее боялись даже городские ночные хмыри, и она останавливала самые жестокие драки на торгу щелчком пальцев.
— Василиса, — по старой памяти бабка говорила мне ты и называла по имени, хотя все остальные давно присовокупляли к нему вежливое «сударыня». Но я не возмущала… ну, его… здоровее будешь. — Неужто ты думала, что бомжики до сих пор в ночлежке живут? Да у нас почитай свой околоток в городе есть, где раньше нищие обитали. Его сейчас бомжатским зовут. Не слышала что ли?
— Слышала, баб Паш, — кивнула я, — но думала, его так и называют потому, что там нищие обитают.
— Ох, девка, — она покачала головой, — уж замуж почти вышла, а ума не набралась. Да разве ж кто бомжиков-то нищими назовет? Ты смотри наших так не оскорби. Бомжики — уважаемые люди, своим трудом деньгу зарабатывают, хозяева рачительные, любую мелочь к делу пристроят, и люди обеспеченные. Ерофея нашего помнишь? — бабка сделала паузу, внимательно вглядываясь мне в лицо. Ерофея я помнила. Это вместо него меня хотели на грязные работы приставить, когда я только появилась. И я кивнула. — Так вот, женился недавно. Вдовушку из местных взял. Дом построить мы ему помогли в нашем околотке, небольшой, но все же. Уважаемый бомжик теперь наш Ерофей, бригадой уборщиков руководит.
Я была удивлена и даже шокирована. И когда это они все успели? Я-то думала бомжики у нас бомжики… ну, видела же их: снуют себе то тут, то там, в чистых, но стареньких одеждах, а к лицам-то и не приглядывалась. Да, по документам их с каждым днем все больше становилось. Но я-то думала они все так же… при храме…
— Баб Паш, — я сглотнула слюну, — а много ли домов у бомжиков в околотке нашем?
Бабка на секунду задумалась:
— Да, почитай вторую улицу уже достраиваем, — кивнула степенно, — на первой полтора десятка домов и на второй почти столько…
Вот тут я просто обалдела. Это что же получается, пока я прусь от собственной важности, считая, что помогаю несчастным бомжикам, кто-то делает это лучше меня?
— А откуда бомжики деньги берут, чтоб дома строить?
— Василиса, — расхохоталась бабка, — так ты же сама зарплату людям положила. Вот за деньгу они и стараются. А тут еще святоша наш, благослови его Боже, — перекрестилась она, — помощь стал оказывать от храма, на строительство дома. Берешь деньгу сейчас, а потом каждый месяц часть зарплаты отдаешь. Социальная ипотека называется. Не слышала что ль?
Бабка Пашка снисходительно посмотрела на меня.
— Слышала, — ответила я, чувствуя желание прибить недомужа. Потому что вспомнила, как еще в середине лета рассказала ему про ипотеку. Была у меня идея банк открыть и кредиты выдавать. Его тогда возмутило, что люди будут вынуждены оплачивать за жилье в два раза больше его стоимости, и при этом оно фактически им еще принадлежать не будет. И я сказала, что есть льготная, социальная ипотека, когда часть банковских процентов государство берет на себя, потому как государство обязано помогать тем, кто сам не может вылезти из нищеты.
Златослав тогда высказал мне категорическое нет, потому что ростовщиков, а такие здесь уже были, не любили и не уважали. Мне нельзя было лишаться уважения горожан, и я отказалась от идеи банковских кредитов. А мой недомуж, значит, нет… социальная ипотека… твою мать! И хоть бы пол слова мне сказал. Я-то, как дурочка, ему всю подноготную выкладываю: что сделала, о чем подумала, кого видела, что слышала… еле-еле успеваю все новости во время ужина рассказать. А он молчит всегда, только головой кивает, и все вроде у него по-старому, никаких изменений, никаких новостей… Тут же вон что вылезает!