Оберег от нечистой силы
Шрифт:
— Ты, Васька, — улыбнулся мне самый молодой, — не стой столбом, иди в тепле позавтракай, да пирогов с мясом на дорогу набери. Мы теперь только на обед остановимся, а на морозе часто перекусывать надо, что бы не замерзнуть. — Я кивнула и пошла в сторону входной двери в трактир на постоялом дворе. — Эй, Васька! — снова окликнул меня тот же купец, — у тебя фурт-то есть? А то я и одолжить могу. Я же в долгу у тебя, — повинился он, и кивнул на проблемную телегу, — это же я недосмотрел. Мой, возок-то.
— Есть, — улыбнулась я в ответ, чувствуя, что меня отпускает… княжий сын… глава… чужие они мне. Из другого мира. А вот среди купцов своя я. И они мне понятны, и я им.
Проспала я весь день. Только на обед проснулась, кулеша горячего тарелку навернула и снова спать завалилась. А вечером, когда в постоялый двор приехали, да ужинать сели, купцы меня в компанию свою позвали. Понятно, что разговоры говорить будут. Я и сама горела желанием поболтать, да о купцах побольше вызнать. Мне же на новом месте устраиваться, связи нужны, знакомства. И, вообще, с купцами, которые сами караваны водят, поговорить интересно. Узнать, что за мир вокруг. Это же я только врала, что все знаю, а сама из леса вышла, кроме Летинска и не видела ничего.
— Ты, Васька, с Летинска же? — начал разговор пожилой купец когда ужин был съеден, а трактирщик поставил перед всеми по кружке пива. Мне попытался было сладкий взвар вручить, но я тоже себе пиво потребовала, под насмешливыми взглядами мужчин. Хватит с меня праведной жизни. — Говорят у вас там бабы-то в кирках не спят больше. Демоны, говорят вас не мучают, потому что обереги есть особые, самим святошей вашим одобренные.
Я как раз пиво пригубила. И от неожиданности поперхнулась. А купцы довольно зафыркали. Решили, наверное, что от вкуса пива я подавилась.
— Есть, — прокашлялась я, — я себе такие тоже прикупила. Иначе не смогла бы всю ночь ехать, демоны бы меня догоняли. А так, — пожала я плечами, — что днем, что ночью. Все одно…
— А покажи?! — загорелись любопытством глаза глаза самого молодого, который мне пироги советовал купить.
Я фыркнула. Как это он себе представляет? Я что перед всеми подол задирать буду? Нет, я конечно, на многое способна. Но труселями сверкать перед пятью мужиками мне как-то не комильфо.
— Дурень! — пожилой с размаху отвесил молодому подзатыльник, — ты, Микаш, парень взрослый уже, вон усищи отрастил ниже подбородка, а умишка-то ноль. Ты чего удумал, баба тебе прямо тут исподнее покажет? — Купцы заржали. — Чтобы секреты бабские увидеть, надо сначала бабу приголубить, подарок подарить, слова красивые на ушко нашептать. И только потом на сеновал вести, или в комнату отдельную. А ты ишь его удумал. — Еще один крепкий подзатыльник, вероятно, должен был закрепить науку. Макаш стукнулся лбом о свою кружку и виновато засопел. Внял, осознал, запомнил. — Ты, Васька, не обижайся на дурня, — улыбнулся мне купец, — а ежели кто чего удумает, сразу ко мне иди. Я тебя в обиду не дам. А Никамор не тот человек, что словами разбрасывается. Поняла?
Я закивала, довольно улыбаясь:
— Спасибо, дядька Никамор за помощь. А про обреги мы с тобой позже поговорим. Есть у меня человек знакомый, который про них всю подноготную ведает. Что где и почем, — подмигнула я купцу и рассмеялась.
Остальные поняли меня с полуслова и подхватили смех.
Как же хорошо, среди своих, до последней ужимки понятных.
Так мы и ехали. Спокойно, без приключений. Днем с Микашем байки травили, всех смешили подколками да подначками друг над другом. По вечерам разговоры вели, дела торговые обсуждали, что, где и почем купить-продать можно. Я слушала, да вникала, стараясь меньше говорить. Вопрос с моим прошлым буду решать с дядькой Никамором уже в столице. Я уже решила открыться купцу, потому что увидела, что честный он, слово держит, принципа «невидимой руки» придерживается и осознанно никому вредить не будет.
От недомужа моего ни слуху, ни духу ни было. Ни погони какой, ни суматохи. Словно и не нужна я была ему, словно и не было меня вовсе. А я ночами в подушку плакала. Огнем душа-то моя горела от тоски по Златославу, по жизни моей семейной, по лавке и мануфактурам моим.
Все думалось, как там баня? Работает ли, идет ли народ косточки погреть-попарить?
Мануфактура бумажная дней через пять-семь должна к Великому князю первого гонца отправить с тысячей писчей бумаги, да с двумя десятками мелованной. Я недавно додумалась мел добавлять, чтобы листы белее были. Аккурат накануне побега техкарту новую передала, да распорядилась на пробу для Великого князя сделать.
Мебельщики мои тоже расстарались. Мебель из ДСП у нас уже приличными темпами делается. Когда первые шкафы сделали, мужики мастеровые сами ахнули. Такая, мол, красота. Легкие, тонкие, удобные и какой хочешь формы. Я им еще угловой шкаф нарисовала и про подвесные шкафчики рассказала. Такие-то и на стену можно повесить, не упадут. Как раз сейчас первую выставку мы подготовили в лавке моей.
А лавка? Я ведь думала швейные мастерские оттуда переносить, да что-то вроде торгового центра сделать. Чтобы два этажа и в каждой комнате товары разные. Но не успела.
Так может сейчас успею? Торговый центр в столице все лучше, чем в провинциальном Летинске.
Но больше всего по Златославу я скучала. Не хватало мне недомужа рядом. Тепла не хватало. Взгляда. Улыбки. Рук его нежных. Только на беду, стоило мне о любимом вспомнить, так сразу и ледя его вспоминалась. И виделось, хохочет она надо мной, заливается и пальцем показывает, мол, куда ты купчиха поперлась? Сына княжьего в мужья захотела? Не ровня ты ему. Не будет он с тобой. Потому что она у него есть. Леди из его круга.
По дороге я сдружилась со всеми купцами, а особенно с Микашем, потому что по возрасту одинаковые были, и с дядькой Никамором.
Я ему во второй день пути почти честно рассказала, что от недомужа я сбежала. Мол, решил он вторую жену в семью взять, а я отцу обещала единственной быть. Вот и ушла. Никамор головой покачал неодобрительно, сказал, негоже жене от мужа бегать, но слово купеческое держать надо. Иначе веры у людей веры тебе не будет. А покупатель купцу верить должен, как самому себе. Тогда и покупка в радость будет, и в следующий раз он к тебе придет, денежку, как птичка в ключике. Принесет.
Вот после этого Никамор опекать меня взялся. Заботиться. Тулупчик запасной отдал, кусок шкуры медвежьей, под попу подстелить, чтобы теплее было, на постоялых дворах первым делом комнату для меня заказывал. И все так словно невзначай, ненавязчиво, а у меня каждый раз сердце кровью обливалось и слезы на глазах выступали. Никогда еще обо мне мужчина так не заботился. И за десять дней пути прикипела я к Никамору всем сердцем… Все думала, вот бы мне отца такого. Может быть тогда из меня нормальная женщина выросла бы, а не мужик в юбке. На это моя женская половина снисходительно фыркала, мол, ага, как же… так и поверили.