Обещание
Шрифт:
— Мне казалось, в твой комплекс нельзя заехать без кода.
— Нельзя, — подтвердила я.
Бен не выглядел счастливым, двигаясь к двери.
Он открыл небольшую дверь, которая на самом деле была с суперским глазком, и я услышала, как пробормотал:
— Господи.
— Что? — спросила я, обходя стойку и направляясь в гостиную.
К тому времени, как я добралась в гостиную, он открыл дверь, и я остановилась как вкопанная, увидев вошедшего Сэла.
Он громко приказал:
— Позовите к себе
Я продолжала пялиться на него.
— Рад тебя видеть, Сэл. Хочешь зайти? Выпьешь кофе? — саркастически спросил Бен, закрывая за ним дверь.
Сэл посмотрел на меня, оглядел с головы до ног, затем поприветствовал:
— Прекрасна, как всегда, amata. — Затем повернулся к Бенни. — Мы ехали к вам несколько часов, figlio. Не в настроении выслушивать твое дерьмо.
Бен вышел из прихожей, остановился, расставил ноги и скрестил руки на груди. Только тогда он предложил:
— Может ты начнешь с того, что расскажешь нам, почему твоя задница была в пути несколько часов к нам, и мы тогда сможем двигаться дальше.
— Считай, что это моя миссия доброй воли, — заявил Сэл, тыча большим пальцем себе в грудь и наклоняясь к Бенни. — Мне не нужны никакие пристающие частные придурки из штата Роки-Маунтин.
О Боже.
Он знал о Найтингейле.
В этом не было ничего удивительного. Сэл знал почти все, а если и не знал, то у него были способы узнать. Что было удивительно, так это то, что он, казалось, собственнически относился к своей «миссии доброй воли».
— Сэл, они занимаются этим делом дольше нас и смогут сделать все, что в их силах, не сбивая людей с ног и не избивая их, — отметил Бенни.
— Я не собираюсь никого избивать, — отрезал Сэл.
— Что случилось с наемным убийцей? — спросил Бен. — Не знаю, хочу ли я это знать?
Сэл откинулся на спинку стула и ухмыльнулся.
— Он получил предложение, от которого не смог отказаться.
Я начала хихикать.
Бен скосил на меня глаза.
Я сжала губы и перестала хихикать.
Бенни посмотрел на Сэла и тихо произнес:
— Это дерьмо не смешно. Мы обсуждаем, мать твою, наемного убийцу.
При этих словах Сэл выглядел так, словно начал злиться, и от этого у меня перехватило дыхание.
— На кону сотни, может тысячи жизней, это лекарство наносит вред, и его хотят выпустить на рынок, Бенни. Я не занимаюсь благотворительностью, но это не значит, что не понимаю саму суть происходящего, поэтому это дело нужно делать правильно. Но это еще не все. Это для моей Фрэнки. Неужели ты думаешь, что я сделаю что-нибудь, поставив ее задницу под удар?
Я подумала, что это очень мило, и благодаря этому Сэл и Джина попали в мой список рождественских открыток (и поздравительных открыток на день рождения, и, возможно, если я смогу это провернуть, не заставив семью Бенни сойти с ума, приглашу
По какой-то причине слова Сэла не показались милыми Бену.
Я поняла это, когда он спросил:
— Объясни мне.
— Что объяснить? — переспросил Сэл.
— Почему ты принимаешь участие в делах Фрэнки, — заявил Бен. — Винни давно умер, Сэл. Она больше не член твоей семьи.
Этот комментарий заставил Сэла перестать выглядеть так, словно он вот-вот разозлится, он просто выглядел взбешенным.
Нехорошо.
Я двинулась к ним, прошептав:
— Бенни… — но Сэл остановил меня.
— Она всегда будет членом нашей семьи.
— Объясни мне, — повторил Бен.
— Семья никогда не умирает, — возразил Сэл.
— Такие, как ты умирают, — парировал Бен, при обычных обстоятельствах этот обмен репликами был бы не опасным. Такой обмен мог бы даже быть позитивным в смысле того, что мы наконец-то все выясним, что-то вроде исцеления.
Но в данном случае, было бы завершение конфликта, если бы один из двоих не был бы боссом мафии.
— Ты не понимаешь, — отрезал Сэл, его бешеный гнев искрил в воздухе, — потому что у тебя было все, чего не было у нее, когда ты рос. И если ты не найдешь способ дать ей все, значит, ты не тот мужчина, который ей нужен. Не тот человек, каким я тебя представлял. У нее не было настоящего отца, ему было на нее наплевать, и я, — он снова ткнул большим пальцем себя в грудь, — понимаю это.
От этой новости (глубоких, душераздирающих слов Сэла) у меня перехватило дыхание, я таращилась на него, глаза внезапно наполнились слезами, а он продолжал говорить:
— У тебя было все, когда ты рос, Бенито Бьянки. Когда у тебя этого нет, ты ищешь это счастье и молишься Христу, чтобы поиски не затронули всю жизнь, оставляя тебя на последнем издыхании и зная, что ты прожил жизнь, в которой никогда не было того, что ты хотел бы иметь. Я понимаю, почему я тебе не нравлюсь. Понимаю, почему ты не хотел бы, чтобы я находился рядом с Фрэнки. Но мне насрать. Если я смогу каким-то образом дать ей то, в чем она нуждается, я сделаю это. Джина может внести в это свою лепту, что она и делает. Нравится тебе это или нет.
— Сэл, — прошептала я, и его взгляд скользнул по мне.
— Ты прекрасна, Франческа Кончетти. У тебя внутри горит огонек, который твои родители не смогли погасить. Он ярко освещает нас с Джиной. У нас есть дочки. Мы понимаем этот свет. Мы знаем, какой это дар — обладать им. Мы знаем, что ты за человек, раз делишься им с нами, даже после того, что случилось с Винни. Если ты хочешь продолжать делиться с нами своим светом, мы с радостью его примем. Если ты прекратишь с нами общаться, нам это не понравится, но мы будем жить с твоим решением, потому что мы любим тебя.