Обещания и Гранаты
Шрифт:
— Я знаю много людей, Елена. Я, конечно, не сплю со всеми, кого встречаю. — Прикусив, я впиваюсь зубами в толстую мышцу, идущую вверх по боковой стороне ее горла, притягивая ее к себе, когда она дергается от натиска боли.
— Она и меня знала, — шепчет Елена, сжимая пальцами воротник моей рубашки. — Казалось, она была очень удивлена, что я не смогла ответить ей тем же. И это просто заставило меня понять…
Когда она замолкает, я отстраняюсь, пока наши носы не соприкасаются, ожидая большего.
— Что?
— Я
Мой следующий вдох похож на попытку проглотить горячие угли, и я медленно выдыхаю его через нос, сосредоточившись на ровном биении ее пульса у основания горла.
Мой язык заплетается, когда я говорю, и это препятствие, которое я должен обойти.
— Что ты хочешь знать?
Каким-то образом, еще до того, как она снова откроет рот, я знаю, что ее ответ будет всем.
Материал принадлежит группе
Копирование материалов строго запрещено.
ГЛАВА 24
Елена
Каким-то образом, еще до того, как он вообще что-то скажет, я знаю, что на самом деле он не собирается рассказывать мне все.
Зачем раскрывать все свои ходы, когда игра еще далеко не закончена?
Кэл передвигаете меня к себе на колени, маневрируя так, чтобы моя задница лежала на его бедре, частично опираясь на стул, и я немного смотрю на него сверху вниз. Это похоже на молчаливое согласие, как, поскольку знает, что не может выдать мне все свои секреты, он может, по крайней мере, дать мне немного власти.
Он просовывает левую руку между моих бедер, и на секунду я думаю, что он собирается попытаться отвлечь меня, скользнув вверх и под мое платье, но он этого не делает. Его пальцы сжимаются один раз, затем расслабляются, и он смотрит на меня, как будто ждет, что я продолжу.
Я складываю руки вместе и пожимаю плечами.
— Честно говоря, я не знаю, с чего начать.
— Нам не нужно обсуждать целую жизнь проблем за один день. Почему бы тебе не начать с того, что беспокоит тебя больше всего, с незнания?
Он такой логичный, такой уравновешенный, что я почти чувствую себя глупо из-за того, что вообще сюда пришла. Несмотря на то, что очевидно, что мое легкое волнение было продолжением чего-то большего, по крайней мере для меня, смущение ткет корявый гобелен в моей груди, который невозможно игнорировать.
Я покусываю внутреннюю сторону щеки, ломая голову.
— Ты спишь с кем-нибудь еще?
— Тебя бы это беспокоило, если бы я спал? — спрашивает он, глядя вниз на то место, где лежит его рука. — По причинам… помимо риска для твоего здоровья?
Опускаю взгляд на его ключицу, выглядывающую из-под того места, где я стянула его рубашку, я взвешиваю последствия признания правды. О том, как я раскрываюсь перед мужчиной, который, как я уже знаю, никогда не сможет полюбить меня, и о том, каково это — хоть раз истечь кровью и не позволить ему навести порядок.
Но мне всегда нравилась боль.
— Да, — бормочу я, мой язык все еще не совсем согласен с моим сердцем.
Его пальцы сгибаются, металл его обручального кольца ледяной, когда он прижимается ко мне. Жесткий взгляд скользит по его лицу, заставляя зрачки расширяться, но в остальном он остается совершенно неподвижным.
— Нет. Не сплю.
Дыхание со свистом вырывается из меня, облегчение наполняет мои легкие, и я начинаю переходить к следующему вопросу, разум работает на полной скорости, когда рука на моем бедре сжимается, стреляя острой искрой боли по всей длине моей ноги.
Отпечаток расцветает ярко-красным, и он ослабляет хватку как раз тогда, когда я двигаюсь, чтобы оттолкнуть его, разглаживая подушечками пальцев по этому участку.
— Ой, — говорю я, раздражение вспыхивает в глубине моего живота.
— Я думаю, что лучший вопрос, однако, заключается в том, почему ты думаешь, что я сплю с кем-то другим. — Теперь его рука действительно поднимается на дюйм, кончик среднего пальца исчезает под подолом моего платья, замирая там. — Неужели я не понял того факта, что наш брак настоящий?
Я качаю головой.
— Нет, просто…
— Просто что? Неуверенность? Ревность? — Еще один дюйм проскальзывает мимо, и у меня перехватывает дыхание, когда он касается покрытого шрамами К. — Я признаю, что твоя ревность чертовски восхитительна, малышка. От одной мысли об этом я становлюсь твердым, как чертов камень.
Словно по какому-то сигналу, я чувствую, как его эрекция напрягается подо мной, натягивая ткань брюк костюма. Влага собирается у меня между ног, наполняя мое тело желанием.
Приподняв брови, я отрываюсь от наблюдения за его возбуждением, по моей коже пробегают мурашки.
— Разве большинство людей не думают, что ревность — это плохо?
— Возможно, менее развитые люди, чем я. Или больше, в зависимости от того, как ты на это смотришь. — Я задыхаюсь, когда он проводит кончиком пальца по моей плоти, движение короткое и легкое, как будто он просто проверяет воду. — Но что это говорит мне о нас, так это то, что ты такая же гребаная сумасшедшая, как и я.
Я моргаю, мое сердце на самом деле замирает в груди.