Обещания, которые мы собирались сдержать

Мерфи Моника

— Почему, черт возьми, нет?

— Если бы мы сделали ребенка? Я и ты? — Я не могу смириться с мыслью, что она разрушает единственное хорошее, что могло бы получиться из этого союза.

— Это просто ты шовинистический самец. — Она обводит пальцами мои запястья, отстраняясь от моих прикосновений, прежде чем скатиться с кровати. — Хочешь посеять свое семя в каждой женщине, которую пожелаешь.

— Посеять мое семя? — Я начинаю смеяться, наблюдая, как она идет через всю спальню к комоду с другой стороны, выставляя напоказ свою идеальную задницу. Она определенно набрала

вес с тех пор, как я в последний раз был с ней вот так, и это ей очень идет. — В каждой женщине?

Она выдвигает ящик и достает пару кружевных, прозрачных трусиков. — Я уверена, что есть много женщин, которых ты желал на протяжении многих лет.

Я не был святым в течение почти трех лет без нее, не могу лгать. Но нам не нужно обсуждать и это. — Я не хочу заронить свое семя ни в одну женщину.

Кроме тебя.

Эти два невысказанных слова звенят по всей комнате, но она делает вид, что не слышит их. Она слишком сосредоточена на том, чтобы надеть трусики, натянуть их на свои стройные бедра, прикрывая свою восхитительную киску.

Мой член возбуждается, и я тут же хочу ее снова.

— Ты все еще хочешь начать со мной все сначала? — Она поворачивается к кровати, ее руки лежат на бедрах, на ней одни трусики и больше ничего. Ее волосы высохли и превратились в дикую копну светлых волос вокруг головы, а ее кожа буквально сияет, клянусь. Она — образец здоровья. Великолепная.

Сексуальная.

Вся моя, если я захочу.

Я сажусь, натягивая на себя плед и прикрывая свой растущий член. — Я думаю, мы слишком далеко зашли, чтобы начинать все сначала.

— Я же говорила тебе. — Она вскидывает руки вверх. — Эти хождения туда — сюда — боль в заднице.

— Согласен.

— Я не хочу возвращаться в Нью — Йорк.

Вздох вырывается из меня, и я потираю затылок. — Я знал, что ты это скажешь.

— Но я бы вернулась в Нью — Йорк, если бы это означало, что мы действительно будем вместе. — Она прикусила губу, выглядя такой испуганной, что мне хочется только утешить ее.

Я удивлен ее признанием. Это очень важно для нее. Сильви не идет на жертвы ради кого — то одного.

— Ты сделаешь это для меня? — Мой голос нежен, как будто я имею дело с диким животным и боюсь, что она бросится наутек, если я скажу что — то не то.

Она кивает, ее глаза расширены и немигающие. — Если я все еще буду с тобой.

Если я все еще буду с ней. Это уморительно.

Она — все, что я когда — либо хотел.

— Мне нужно, чтобы ты выслушала меня. — Мой тон становится свирепым. Искренним. Я собираюсь быть настоящим с ней прямо сейчас, и я надеюсь, что это не укусит меня за задницу. — Я люблю тебя так долго, что не знаю, как остановиться. Я сделаю все, что потребуется, чтобы все получилось. Даже дам тебе еще один шанс, несмотря на то, как ты обгадила меня в последний раз, когда мы были вместе. Я должен был отвергнуть тебя тогда и изгнать из своей жизни. Но я как будто не могу, и ты это знаешь. Увидев тебя на свадьбе Уита, я растерялся. Ты выглядела такой чертовски красивой, была такой уязвимой и открытой. Все эти старые чувства нахлынули на меня. Наверное, мне не стоило добиваться тебя сейчас, но я ничего не могу с собой поделать. Я не могу остановить то, что я чувствую к тебе. И я думаю, что ты тоже чувствуешь то же самое.

Она смотрит на меня так, что трудно смотреть в ответ, и я опускаю взгляд, фокусируясь на ее идеальных сиськах. Ее бледно — розовые соски твердые. Соблазнительные. Я на грани, боюсь, что она может сказать, потому что впервые в жизни я сказал Сильви, что на самом деле чувствую к ней, и я думаю, что она скажет мне, чтобы я сразу же отвалил.

Наверное, я заслуживаю этого, но и она тоже.

— Я устал от этого замкнутого круга в который мы сами себя загоняем, Сил, — признаюсь я, мой голос низкий. — Этот бесконечный цикл, который мы не можем разорвать.

Сейчас самое время разорвать его. Либо мы попытаемся сделать так, чтобы все получилось, либо мы уйдем друг от друга.

Навсегда.

— Ты действительно любишь меня? — спросила она, ее голос был тоненьким.

Это единственное, на чем она сосредоточилась из всего. Она изголодалась по любви. Она всегда была такой. Все Ланкастеры такие. — Я никогда не переставал любить тебя.

Несмотря на то, что я говорю ей, что люблю ее, она все еще выглядит… обеспокоенной. Неуверенной. — Я не знала, что ты любишь меня с самого начала.

— Я не помню, чтобы когда — нибудь говорил тебе о своих чувствах. Я полагал, что ты просто… знала.

Она закатывает глаза, нахальство возвращается в полную силу. — Типичный Спенс.

— Типичная Сил, — отвечаю я ей, прежде чем откинуть плед, обнажив свой твердый член. — Иди сюда. — Я похлопываю по пустому месту рядом с собой.

Она насторожена, но ее взгляд останавливается на моей эрекции, и она медленно возвращается к кровати. Когда она оказывается на расстоянии прикосновения, я хватаю ее за руку и тяну на матрас, заставляя ее вскрикнуть. Я переворачиваюсь, оказываюсь сверху, мое лицо на ее, и она раздвигает ноги, позволяя мне устроиться между ними.

— Если мне придется остаться здесь с тобой на следующие несколько недель, я останусь, — говорю я ей, целуя ее, когда она пытается заговорить. — Я не отступлюсь от тебя, пока мы точно не узнаем, беременна ты или нет.

Ее брови сходятся вместе. — Ты что, пещерный человек? Это так архаично, Спенс.

— Мне все равно. Если мне придется запереть тебя в комнате на следующие девять гребаных месяцев, я так и сделаю. Если ты беременна, этот ребенок в той же степени мой, что и твой.

— Но это мне придется его выносить, — напомнила она мне.

— Я буду рядом с тобой на каждом шагу.

Она гримасничает. — Я даже не люблю детей.

— Я тоже их не очень люблю.

Сильви издает возмущенный звук. — Тогда зачем нам их заводить?

— Потому что нам бы понравился наш. Возможно, мы даже полюбим ее. Ее. Его.

Ее глаза расширяются. Я говорю не то, что она хочет услышать. — Я растолстею.

— Ты всегда была слишком худой. — Я провожу рукой по ее боку, останавливаясь на мягком изгибе ее бедра. — Хотя сейчас ты точно не слишком худая.