Обещанная демону
Шрифт:
Старикашка помог Ветте затолкать готовый лоскут обратно и выловить другой кусок. Как только Ветта пришпилила его к столу, старикашка кивнул головой и удалился, бормоча себе под нос что-то. И Ветта принялась шить.
Дело оказалось нетрудным. Она безжалостно кромсала души ножницами, тыкала их волшебной иглой, и своей волшебной палочкой отправляла готовые изделия обратно в банку.
За этим занятием незаметно прошло почти полдня. Пришел слуга, принес ей роскошный обед – свиную отбивную в жирной подливке, сыр, белый хлеб с маслом и молоком и гренки, – и Ветта
То, что она заняла место ведьмы, ее ничуть не смущало. Доедая сыр, она думала, что если б это произошло раньше, она бы давно ела все эти вкусности, одевалась бы красиво, и, вероятно, не была бы такой пучеглазой и болезненной.
– Интересно, – протянула она, – а этой иглой только души можно сшивать?..
Старика все не было. В банке трепетало пару кусочков, и Ветта, довольно поглаживая себя по вздувшемуся животу, подумала, что вполне может позволить себе передохнуть и поэкспериментировать.
В ящике стола, куда ее никто не просил совать свой нос, она отыскала изломанный медный будильник и посмотрела на него через очки.
– Та-ак-с, – протянула она, тыкая в его недра иглой, – все совершенно ясно…
В том же ящике она нашла и целую россыпь шестеренок и пружину. Каждую вещь она накалывала иглой, и игла сама устанавливала на нужное место все колесики, винтики, пружинки. Провозившись порядком, Ветта через некоторое время, торжествуя, поставила на стол починенный, показывающий самое точное время во всем Лонгброке будильник.
– Да у меня точно талант! – торжествуя, пробормотала Ветта.
Она облазила все, добывая себе еще и еще сломанных вещей и механизмов, и со скуки и интереса починила странную штуку с увеличительными стеклами, позволяющую разглядеть даже блоху так крупно, будто блоха размером с собаку. А потом Ветта нашла старый железный шкаф, надежно запертый на замок весьма хитрого вида, замкнутый колдовской печатью такой силы, что палочка Ветты оказалась бессильна. Но с ним Ветта, ведомая любопытством, легко расправилась с помощью своей чудо-иголки. Похоже, в ее руках эта вещица была действительно всемогуща.
То, что она находится в чужом доме и копается в чужих вещах и секретах, Ветту нисколько не смущало. Отчего-то она полагала, что теперь имеет право на часть этих секретов, раз уж ее привлекли в команду. Поэтому первый предмет – стеклянный сосуд с чем-то явно мертвым и протухшим, – она вынула с нескрываемым отвращением.
– Зачем хранить заплесневелые помидоры?.. – произнесла она, вертя банку так и этак, пытаясь рассмотреть содержимое сквозь стекло, испачканное плесенью и мерзкими разложениями. – Ну и семейка… Одеваются как знатные господа, а дома как в свинарнике…
Не сомневаясь ничуть, Ветта швырнула эту банку в пылающий камин и с удовольствием послушала, как та от жара лопнула, испустив облако тухлого запаха. Впрочем, и он сгорел тоже, а остатки банки Ветта перебила кочергой, смешала с углями и золой.
– Не благодарите, не надо, – произнесла она, управившись с этой работой.
Еще в железном шкафу были разные золотые предметы. Рубиновый глаз в золотой оправе – притом казалось, что с него, с его огранки, как будто спилили пару-тройку слоев, золотой точеный нос, хищный и аристократичный.
– Статую они, что ли, собирают, – пробормотала Ветта и ткнула в нос своей иглой.
Тот вдруг ожил, поморщился, и Ветта пискнула, увидев, как он к ней принюхивается. Жадно, хищно… Ветта ткнула его еще и еще раз, и золото сходило с него, нос становился ну абсолютно живым.
– Ай! – завопила Ветта, услыхав, как то чихнул. Она ухватила эту страшную вещицу и тоже бросила ее в огонь, что было равносильно тому, будто она от души сыпанула в камин пороха. Пламя взметнулось, осветив ярко комнату, загудело в дымоходе и снопом алых языков и искр вырвалось из трубы. Через миг один старый безносый демон обнаружил, что нос его цел и на месте, но Ветта того знать не могла.
Несмотря на то, что со своими находками Ветта натерпелась страху, любопытство ее было не удовлетворено, и она снова залезла в странный шкаф.
Там, в самом темном углу, в маленькой красивой шкатулке, она отыскала то, что ввергло ее в восторг и трепет. Прекрасное хрустальное сердце, ну совсем как живое, лежало там, на бархатной голубой подушечке.
– О, чудо! – прошептала Ветта, осторожно взяв сердце в руки.
Она всего лишь хотела его рассмотреть как следует, но сердце в ее руках вдруг вздрогнуло и забилось. Поток белого света родился в нем и хлынул безошибочно в крохотное оконце, прошил мутное стекло и сверкающей дорогой потянулся куда-то над городом, словно дорога словно указатель к чему-то.
– А-а-а! – заорала Ветта не своим голосом, швыряя сердце обратно в коробку и захлопывая ее понадежнее. Свет исчез, отрезанный крышкой шкатулки, но там, куда он стремился, его все же успели увидеть…
Глава 15. Банда Ротозеев
К ужину Ветту выпустили из тесной душной каморки, в которой она сидела до сих пор. Она вышла тихая, чинная и благонравная, как девочка к воскресной службе. Ее отряхнули от пыли и паутины, нацепили на нее нарядный передник, чтобы прикрыть грязные пятна на платье, усадили за стол, дали серебряную ложку и на этом как будто бы позабыли напрочь о ее существовании, чему она была даже рада.
Свою новую иголку Ветта аккуратно подколола к воротнику и прикрыла ее рюшечками и кружавчиками, чтобы никто не увидел.
Благородное семейство ужинало словно свора собак – с общего блюда вилками хватали куски и ели их, мало заботясь о чистоте своей одежды. Ветта, недолго поразмыслив, последовала их примеру, решив, что от церемоний и этикета только портится аппетит. И только один Артур, прежде чем приступить к трапезе, наложил еды себе на тарелку.
К тому факту, что в его доме, за его столом сидит его несостоявшаяся невеста, Артур отнёсся абсолютно равнодушно, как и к тому, что Ветта теперь видела изнанку его блестящей жизни и знает о том, что их семья не чинная аристократическая, а сборище жулья.