Обещанная временем
Шрифт:
Иду по проходу между столиками, изредка кивая некоторым. Я могу позволить себе всё, имея фамилию Ра, даже не здороваться со знакомыми людьми. Они знают, что вега, да еще из высшей семьи, не обязана оказывать им хоть какие-нибудь знаки внимания. А вот если они посмеют выказать неуважение, то их ждет суд. А как следствие, большой штраф, или в самых жестких ситуациях – смерть.
Дворецкий на выходе в фирменном мундире ресторана, распахивает передо мной дверь, и я шагаю в солнечный день, прогретый летним
Делаю жест рукой водителю, показывая, что прогуляюсь до дома пешком. Он кивает мне сквозь опущенное стекло черного автомобиля, и трогает с места.
Знаю же, что он будет ехать за мной по пятам. В этом нет никакой необходимости, но он строго исполняет приказы отца.
Что же, мне все равно.
Я уже сворачиваю на соседнюю улицу, когда передо мной возникает фигура официантки. Она обгоняет меня, вставая на колени, прямо на асфальте.
– Вега, прошу вас, – ее голова опущена, а руки протянуты ко мне, в них зажата купюра, которую я бросила на стол, – вы должны простить меня.
Отойдя от первого удивления, я хмурю брови, обращаясь к ее макушке, смотреть на меня она не может:
– Я не сержусь, кутхи, – ледяным тоном выдаю я. – Можете сказать, что кофе тоже пролила я. Инцидент исчерпан.
Но девушка, занявшая эту позу покорности, все так же сидит, протягивая мне деньги:
– Прошу вас, заберите их! Я не могу врать хозяину, это еще худший грех! Будет лучше, если я понесу наказание, чем совру!
Все это представление уже начинает меня раздражать. Да и в добавок, прохожие заинтересованно оглядываются на нас, пытаясь понять, что тут происходит.
– Заберите деньги себе или выбросите их, – цежу я сквозь зубы, – только закончите этот спектакль, ради всего святого.
Девушка поднимает на меня глаза полные слез, и я теперь вижу ее лицо во всех подробностях: смуглая кожа, полное отсутствие макияжа, нос с горбинкой, пухлые губы, заостренный подбородок, карие глаза, наполненные влагой. Ее гладко уложенные черные волосы на самом деле искусно распрямлены. Телосложение хрупкое, а сама она не выше метра шестидесяти. Типичная представительница кутхи.
– Госпожа, вы должны пойти со мной и сказать хозяину, что я дважды расстроила вас нашим сервисом! Вы должны вернуться в этот ресторан еще раз! Это я виновата, «Сюри» ведь одно из лучших заведений в городе, и это все…
– Я никому. Ничего. Не должна. – ледяным голосом отчеканиваю я. Внутренне понимаю, что меня бесит не то, что я могу быть застукана кем-то из знакомых с кутхи на улице. Как это не удивительно, меня бесит ее раболепское отношение. Отсутствие ценности себя и самоуважения. – Уходи. Сейчас же, пока я не вызвала граштрий.
Упоминание касты воинов и стражей правопорядка, производит на нее эффект. Девушка тут же вскакивает с колен и отходит от меня на почтительное расстояние.
С высоко задранным подбородком и плотно сжатыми губами, я прохожу мимо, не оборачиваясь.
Мне так жаль.
Её, себя, и эти условия в которых мы все заключены. Не понимаю, откуда во мне это нездоровое сострадание, ведь я верю Дарию. А он говорит, что если бы бог хотел сделать кутхи вегой, он бы поместил ее душу в другую семью.
Возможно он прав. Возможно мы действительно должны обращаться с этими людьми жестко, чтобы их души «учились». Вот только…
Почему мне так мучительно горько от того, что я делаю?
Добро пожаловать в мой мир.
Это Аргард, где люди не рождаются равными и никогда не становятся равными. Шанс покинуть свою касту, определённую богом при рождении, не представляется возможным.
Глава 2.1 Лали
3020 год
– Лали, дочка! Где ты была весь день?
Отец шагает ко мне с распростертыми объятиями. Что-то в его поведении настораживает. Слишком наигранно.
Стягивая с себя кружевные перчатки и бросая их на столик возле двери, я иду к нему на встречу, позволяя обнять, а сама, тем временем, оглядываю прихожую, пытаясь понять первопричину.
Но ничего нет. Даже слуг.
Белая прихожая с мраморным полом переходит в зал высотой в три этажа, увенчанный стеклянным расписным полотком. Дальше двусторонняя лестница, красиво овивающая обе стены.
Из прихожей, когда задираешь голову вверх, открываются пролеты двух жилых этажей, с ограждениями из красного дерева. Там располагаются в основном спальни, гардеробные и комнаты для гостей. Здесь же, на первом, проходят все приёмы отца, благо, огромное пространство это позволяет. Также, тут находится библиотека, кухня, и в дальнем крыле – комнаты слуг.
Я сворачиваю направо, следуя за отцом, который продолжает щебетать какие-то глупости.
И снова это предчувствие. Он никогда так не делает. Обычно папа лишь мельком целует меня, и уходит в кабинет, продолжая заниматься государственными делами. Частенько он даже обедает там, оставляя меня в одиночестве в огромной столовой.
И лишь когда мы заходим в гостиную для особо важных гостей, я наконец, понимаю в чем дело.
Красные расписные ковры и антикварная мебель, обитая алым бархатом. Золото на канделябрах и стенах, окна в пол с выходом с прекрасный сад, особую гордость моего отца. Ну и, разумеется, рояль, на котором никто не играет. Точнее, когда-то за ним ним сидела моя мать. Одни из самых светлых воспоминаний моего детства – как я просыпалась, слыша чудесные звуки музыки, разносящиеся по нашему дому, и неслась со всех ног, чтобы обнять ее.