Обетованная земля
Шрифт:
— В твоем лице я приветствую звездный сон любви, — объявил я. — Прямой удар молнии! Направленный, а не слепой!
— Оставь свои шутки! — простонал Лахман. — Мне сейчас не до них. Речь идет о жизни и смерти. По крайней мере, на данном этапе.
— Браво, — сказал я. — Сильно сказано. Особенно последняя оговорка.
Лахман потребовал у Альфонса новый стакан воды.
— Очередной удар молнии, — сказала мне Мария Фиола. — Похоже, за нашим столом они летят со всех сторон.
— Нет. К сожалению, нет! А вас?
— Меня немного раньше. — Она засмеялась и потянулась за водкой. — Жаль только, что эти удары быстро проходят, — добавила она.
— Это как посмотреть. Все-таки с ними жить веселее.
— А еще печальнее то, что они повторяются, — загрустила Мария. — В них нет ничего уникального. Только с каждым разом они становятся немножко глупее и немножко больнее. Что ж, и тут ничего странного. Чудеса ведь не должны повторяться.
— Ну почему же?
— Они от этого слабеют.
— Но все-таки слабое чудо лучше, чем совсем никакого. Почему мы должны считать слабость чем-то недостойным?
Мария Фиола посмотрела на меня искоса.
— Учитель жизни, как я посмотрю? — иронично спросила она.
Я укоризненно покачал головой:
— Какое противное слово. Нет бы просто сказать спасибо.
Внезапно она перевела взгляд на свою рюмку:
— Кто-то налил мне воды вместо водки.
— Это мог быть только Альфонс, здешний официант.
Я обернулся к Лахману:
— Ты не заметил ничего странного в своем напитке?
— А как же! На воду непохоже. Не знаю, что за вкус, но только не как у воды. Спиртного я не пью. А вкус какой-то резкий. Что это такое?
— Вот ты и пропал, искусный обманщик, — объяснил я. — Это водка. Альфонс по ошибке перепутал рюмки. Сейчас ты и сам все почувствуешь.
— А как она действует? — Лахман побледнел от испуга. — А я как ни в чем не бывало опрокинул целую рюмку. На пару с мексиканцем. Боже мой! Я-то хотел, чтобы он выпил до дна свою текилу.
— Значит, ты сам себя надул. Но, может, это и есть твой счастливый случай.
— Чуть что, так всегда страдают самые безвинные, — горестно прошептал Лахман. — А что за счастливый случай ты имеешь в виду?
— Может быть, подшофе ты своей пуэрториканке только больше понравишься. Не такой деловой, зато немного сконфуженный и обаятельный.
Между тем Рауль кое-как поднялся на ноги.
— Господа, — возгласил он, — как только подумаю, что на днях едва не покончил с жизнью из-за этой жабы по имени Кики, сразу же хочется самому себе дать затрещину. Какие же мы все бываем идиоты, когда воображаем себя особенно благородными!
Расчувствовавшись, он
— Я куплю вам новое платье! — отчаянно завопил Рауль. — Еще лучше этого! Завтра же! Помогите! Графиня!
Новая волна возмущения. Громы и молнии вплотную приблизились к потной лысине Рауля.
— Я никогда ни во что не вмешиваюсь, — спокойно прошелестела графиня. — Научилась на собственном опыте. Еще в семнадцатом году в Петербурге…
Вдруг стало тихо: Рауль потянулся за бумажником. Он извлек его медленно и с достоинством.
— Мисс Фиола, — промолвил он, — я обращаюсь к вам как к эксперту. Я человек щедрый, но и ограбить себя не позволю. Сколько, по-вашему, стоит это платье?
— Его можно отдать в чистку, — заявила Мария Фиола.
В гостиной снова поднялась буря.
— Берегитесь! — крикнул я, перехватив тарелку со взбитыми сливками, запущенную прямо в Марию. Испанки, оставив Рауля, готовы были разорвать ее зубами и когтями. Недолго думая, я затолкал Марию под стол.
— В ход пошли бокалы с красным вином, — сказал я, показывая на багровое пятно, сползавшее вниз по свисающей скатерти. — Насколько я знаю, такие пятна в чистке уже не выводятся. Или я ошибаюсь?
Мария попыталась вырваться.
— Вы что, хотите сцепиться с этими гиенами? — удивился я. — Сидите здесь, не высовывайтесь!
— Я удушу их на месте. Отпустите меня!
Но я вцепился в нее еще крепче.
— А вы не больно-то любите своих собратьев, вернее, сестер? — спросил я.
Мария рванулась еще раз. Она была куда сильнее, чем я думал. И не такой тонкой, как казалась на первый взгляд.
— Я не люблю вообще никого и ничего, — процедила она сквозь зубы. — В этом вся моя беда. Пустите же!
Рядом с нами на пол шлепнулась тарелка с сервелатом. Потом все вдруг затихло. Но Марию я не отпускал.
— Подождем еще минуту, — пояснил я. — Вдруг опять начнется. Держите себя как императрица Евгения, бриллианты которой вы так гордо носите.
Мария Фиола захохотала.
— Императрица Евгения расстреляла бы их обеих! — сказала она.
Между тем я вытолкал ее из-под свисавшего края скатерти с громадным красным пятном.
— Осторожно! — предупредил я. — Калифорнийское бургундское.