Обезличенность. Книга первая
Шрифт:
И Максим с отцом вышли из кабинета. Я так понимаю, что едем в японию – это значило, что поднимай задницу, мы едем СЕЙЧАС же. Одно но: нам нужен человек, умеющий работать с роботами, мы, естественно не умеем этого делать.
Стоит оговориться. За последнее время человечество научилось производить микропровода, которые позволяли передать огромное количество информации, при этом кабель был толщиной не такой большой. Кроме того, можно попробовать сделать переходной интерфейс с антенной, чтобы обеспечить мобильность человека. Такой вариант импланта-передатчика. Кажется в NI писали про импланты для солдат, может удастся добыть технологии.
С этими мыслями я сел продумывать, как всё-таки расшифровывать сигналы мозга. Дело ведь в чём. Каждый предмет, будь то шкаф, монитор, колонка, колесо – находится в системе координат с тремя осями X, Y, Z. В некоторых случаях добавляют четвертую ось – время. А как из сенсорной чувствительности, а то и не сенсорной, достать сигнал, чтобы привязать все точки, если человек задумывает образ в голове, например? Вот и я задался этим вопросом. Нам определённо нужен человек, который понимает, как формируется образ в голове человека. Логические задачи и формулы – язык более понятный, а вот образы, звуки и художественные интерпретации – главные проблемы, которые нам предстоит решить.
Оставшись за начальника, я начал предпринимать активные действия для решения возникшей кадровой проблемы. Составил запрос по привлечению в рабочую группу нейробиолога, желательно, имеющего опыт работы с имплантами.
Они стали очень большим подспорьем в связи с несколькими военными конфликтами в банановых республиках. В то время как сторонники одной из сторон могли быть обучены, оснащены и экипированы, при помощи людей с чёрного рынка, с десяток бойцов, которым имплантировались чипы для повышения зрения, силы, ловкости, интеллекта, базовое улучшение рефлексов, творить могли поистине ужасные вещи.
Машина пропаганды работала всегда исправно, только просочившиеся в сеть кадры, когда группа таких сверхсолдат разносит колонну миротворческого контингента, произвели фурор. При помощи несложного поиска по закрытым уголкам сети я даже находил образцы для продажи, только стоили они неподъёмные суммы. Имплант ставится на спинной мозг. Благодаря вышеупомянутым нейроволокнистым проводам с очень высокой скоростью передачи данных, пока сигнал проходил бы стандартный путь от нейрона по нервам, дублирующий сигнал по нейроволокну, усиливал действие. Это требовало сноровки от носителя, по сути – заново учиться ходить, бегать, развивать мелкую моторику, но когда он к этому адаптировался, мы получали сверхчеловека.
Платой за это стал более быстрый износ организма. Когда несколько тел таких наёмников попали на изучение различными лабораториями мира, импланты были запрещены, хотя являлись спасением для огромного количества людей с ограниченными возможностями. По сути, человек с полным набором имплантов становился смертником со сроком жизни от трёх до пяти лет. Посему ВОЗ запретила этим заниматься, как и клонированием организмов. Сейчас мы лишь можем вырастить часть тела или орган, хотя безусловно, технологии уже сейчас могут штамповать людей пачками. Но нас и так уже больше десяти миллиардов, посему это стало строжайше караться.
Однако, большой пласт специалистов работал и продолжает работать над имплантами второго поколения, с более развитой логикой, которые могут подстраиваться под тип и силу импульса. Именно такой человек нам нужен, чтобы просто понимать, как подружить две механики. По сути, имплант в роли переходника, если так угодно.
Спустя пару недель, пока мы работали над программной архитектурой, наш запрос был выполнен в гораздо большей мере. В соседнем кабинете расположился молодой парень, с наполовину выбритой головой и фиолетово-золотыми зачёсанными набок волосами. На правой руке татуировка-рукав, нет, не новомодная, а в духе старой школы, на которой был изображён Франкенштейн. На другой руке расположилось изображение кельтского креста с множеством завитков. В общем, ничего общего с биологией и функцией мозга. Вторым человеком стал немец Гюнтер, он прекрасно говорил по русски, хвастался, что вернулся на родину, мол, его бабушка немка. Он тоже имел интересный вкус во внешнем виде. Пока мы пробовали делать из себя строгих дядек за компьютерами, они спокойно обменивались опытом по поводу татуировок, пирсинга и различных новомодных течений. Третьим членом стал некто "Фараон" – он обладал огромным опытом работы с имплантами различных типов. Где нашли его – неизвестно, о себе не рассказывал. Он, безусловно, с нами общался, но появлялся в исключительных случаях и всегда на вертолёте. Носил маску и белый халат, никогда их на работе не снимал.
– О, смотри, – обратил моё внимание Витька, – снова Фараон объявился. Думается мне, скоро мы получим, что просили.
– Слушай, а откуда он? – поинтересовался я.
– Не знаю, поговаривали, что его нашли через знакомых на чёрном рынке.
– Хм, я бы в это не поверил, – сказал Мишка, подойдя к нам, – зачем людям оттуда работать тут, да ещё и в белую?
– Не думаю, что он работает, как ты сказал, в белую. Мне кажется, тут не всё так чисто, – я сплюнул, выкинул окурок и отправился к ним в кабинет. Я занял на время место Макса, поэтому имел право справиться, как идут дела.
Не спеша открыв дверь кабинета нейробиологов, вошёл внутрь.
– Добрый день, Кит, – поприветствовал меня Фараон, – решил узнать, как наши дела?
– Да, захотел узнать, как вы тут, всего ли хватает, материалов, да даже если не хватает минералки, то обращайтесь, буду рад вам помочь.
– Кит, – обратился ко мне парень с причёской в цветах Лейкерс, – нам нужно нейроволокно, у нас запасы заканчиваются, а чтобы подружить робота и волокно в размерах человеческого мозга, запасов нам хватит комплекта на три, – сказал он.
– Хорошо, – я замялся.
– Чип, у нас не было времени познакомиться толком, занимаюсь разработкой передатчика, – представился он.
– Спасибо, Чип, будет вам волокно, – я достал записную книжку.
– Кит, у тебя есть какие-то проблемы с памятью? – настороженно спросил Фараон.
– Нет, просто столько дел, необходимо всё держать в голове, – бойко отозвался я.
– Боюсь, у тебя упало давление, присядь-ка, – он пододвинул мне кресло на колёсиках.
К слову, с утра мне действительно было нехорошо, и периодически голова выходила на орбиту Марса, не спрашивая меня об этом. Поэтому я присел.
– Спасибо, Фараон.
– Пока не за что, – сказал он, подойдя к своему шкафчику и достал оттуда какой-то шприц.
– Ладно, я вроде отсиделся, мне пора, – я засобирался, но он кивнул, и его ребята, резко вцепившись в меня, пододвинули к его столу.
– Укол может быть болезненным, но я за это прошу прощения, – с этими словами он ввел мне содержимое в шею.
– Эй, зачем?! – я снова попробовал вырваться, – Я доложу Сергею Павловичу!
– Посиди и подожди, – попросил меня Фараон уже спокойным голосом.