Обиталище бед
Шрифт:
Особо не раздумывая, они отправились в обратный путь.
Обо всём том, что они увидели, почти в мельчайших подробностях рассказали Шуринову, который заметил их издалека и поднялся на пригорок. Богдан особо ничему услышанному, как и отснятому молодой семейной парой материалу, не удивился и только на короткое мгновение задумался. Ему тоже было, над чем поразмышлять.
Кроме этого, Крагин решил рассказать Богдану о случае, который произошёл с бродягой и учёным Степняковым. Не забыл пересказать и то, о чём успел ему сказать
После того, что Шуринов услышал, и он решил поведать Крагиным то, что не сообщил им раньше. В эту тайну он не посвящал никого. Опасался даже не того, что его посчитают сумасшедшим. Просто информация, которой он обладал, никому не принесла бы практической пользы. Но, махнув рукой, он дал своё согласие на то, чтобы Крагины его снимали. Во всяком случае, всегда можно будет выложить этот материал не только на своём сайте, но и на Ютубе, если всё умело подать.
Оказывается, и Шуринов несколько месяцев тому назад, рядом с запретной зоной наткнулся в талом весеннем снегу на почти безжизненное тело совсем молодой, но очень измождённой девушки. Она, вполне, спокойно сообщила Богдану, что умирает, поэтому должна хоть что-то успеть сообщить любому встречному.
Но Шуринов был настроен решительно. Сразу же, как только находящаяся в критическом положении девушка выскажется в течение нескольких минут, он вызовет неотложную скорую помощь. Не мог же Богдан запретить ей говорить. Не имел морального права.
«Впрочем, нет, – тогда подумал он. – Нельзя терять ни минуты».
Правда, позвонить он не смог. Его крутой сотовый телефон, вообще, вышел из строя. Не подавал даже малейших признаков «жизни». Произошла не просто блокировка, а вывод из строя его, в общем-то, надёжного смартфона.
Ему ничего не оставалось делать, как пока выслушивать, возможно, последнюю исповедь человека. Но ведь он, Шуринов, сильный и крепкий. Возьмёт её на руки и понесёт на железнодорожную станцию. Там девушке быстро помогут, окажут необходимую медицинскую помощь. А пока две-три минуты Богдан решил с ней пообщаться.
Эта девушка категорически отказалась сообщать, каким образом ей удалось выйти из страшного заповедника. Она не желала, чтобы хоть кто-нибудь попал в эти страшные места. Там нечего делать нормальным людям.
Но несчастной девушке каким-то чудом удалось узнать, что же находится там, на территории запретной зоны. Звучало это дико, но она утверждала, что страшный заповедник, заброшенный на Землю из неведомого мира, своеобразный инкубатор пока ещё не рождённых существ, которые считают себя людьми.
– Всё произошло очень быстро. Даже намного стремительней процесса совокупления кроликов, – неловко пошутил Шуринов. – Я даже не успел оставить ей свой номер телефона. Такой вот… чёрный юмор с моей стороны.
Но его не совсем уместную шутку Крагины не среагировали. Они понимали, что Богдан за подобными шутками, наверное, постоянное пытается скрыть своё смятение и волнение.
Богдан
– А кто же мы тогда? – спросила Марина. – Мы, получается, какой-то планктон или навозные черви? Уму непостижимо!
– Проще сказать, мы для невидимых субстанций этих существ, – сделал предположение Иннокентий, – обычный корм. Не больше.
– Так оно и есть, – сказал Богдан. – А потом они рождаются и в нашей обители, и в других. Они становятся внешне похожими на обычных земных людей. Но остаются жуткими монстрами. Я предполагаю, что их уже много. Но, конечно, чуть поменьше, чем лягушек во Франции или Японии.
Потом Шуринов предположил, что они, получается, бессмертны. Их не духовные, а точнее сказать, незримые субстанции способны в случае необходимости путешествовать от одного тела к другому. Для них почти нет ничего невозможного. Убивают или выгоняют из человеческого тела его душу и становятся тем, кем не должны быть.
Многие из них, скорей всего, и не знают, что они совсем не те, за кого себя выдают. Приходит время, и тогда они начинают показывать свой нрав, уничтожая землян любыми способами. Им совсем не зазорно обобрать до нитки даже самого последнего нищего.
Но совсем не ново предположение, что в человеческом теле может существовать не только любоё животное, но даже и стихия: ураган, землетрясение, наводнение… Любое, самое коварное и, на первый взгляд, несбыточное желание запросто найдёт там приют. Ясно, что, конкретно эти существа, намерены не просто уничтожить человечество, а элементарно скормить их обитателям таких вот инкубаторов.
– Кстати, я в этом железнодорожном посёлке знаю почти всех предпринимателей-торгашей, – сказал Шуринов. – Во всяком случае, среди них не встречал карлика Трофима Петровича Лугашевича. Не сомневаюсь, что часть их них способны принять любой образ. Я говорю о тех, кто чётко знает, кто он такой и откуда.
– Получается, что это существо намеренно вывело нас с Мариной на умирающего бородатого парня, – сделал предположение Иннокентий. – Но зачем?
– Только с той целью, – пояснил Богдан, – чтобы вы привели с собой в ненасытную заповедную зону ещё человек тридцать. Ведь эти невидимые сущности, пока не принявшие образы людей, зверей или деревьев хотят кушать. Вероятно, человеческое мясо для них что-то, вроде, деликатеса или необходимого питания.
– Мне кажется, что с Лугашевичем мы встретимся ещё не один раз, – предположила Марина. – Наверное, он у них… очень важный чиновник.
– Наверное, так и есть, – сказал Иннокентий. – Но ты, Богдан, не рассказал, что стало с той несчастной девушкой.
– И ты ещё спрашиваешь? – Шуринов рассеяно посмотрел, куда-то, в сторону.– Как только я собрался взять несчастную девушку на руки, жестокие невидимки сожрали её у меня на глазах. Остались только кости. Их, конечно же, я не мог предъявить полиции… Взял на душу грех.