Обитатели холмов
Шрифт:
— Ленок, это Пятик его нашел, — сказал Орех.
— А мы съедим, — заявил Ленок. — Все первоцветы отдавать аусле, ты что, никогда не слышал? Если нет — мы живо объясним, что к чему [2] .
Пятик помчался прочь. Орех догнал его у канавы.
— Сыт я по горло, — заявил он. — Всегда одно и то же. «У кого когти, тому и первоцвет». «У кого зубы, тому и нора». Знаешь, если я когда-нибудь попаду в ауслу, то буду относиться к задворникам все же помягче.
— Тебе-то хоть надеяться можно, что ты когда-нибудь туда попадешь, — откликнулся Пятик. — Вон ты как потолстел. А
2
Почти в каждом кроличьем городке есть аусла — группа, куда попадают сильные, умные кролики, не моложе двух лет, которые входят в свиту старшины и его супруги и управляют остальными. Ауслы бывают разные. В одних поселениях — это военный штаб; в других — в нее входят в основном опытные стражи и специалисты по садовым налетам. Иногда в ауслу попадают хорошие рассказчики, предсказатели или просто очень чувствительные личности. В Сэндлфордском городке аусла в те времена была скорее военизированной (но, как станет ясно позднее, не самой воинственной). (Прим. автора.)
— Ты же знаешь, я тебя одного не брошу, — сказал Орех. — По правде говоря, иногда хочется сбежать. Ну да ладно, давай-ка плюнем на все и попробуем поднять себе настроение. Может, сгоняем за ручей? Наши туда почти не бегают — отдохнем немного. Если, конечно, ты думаешь, что там не опасно, — добавил он.
Они вели разговор так, что любому было понятно, кто из них самый умный.
— Нет, там неопасно, — ответил Пятик. — Я предупрежу, если вдруг почую неладное. Но похоже, там не опасность, а что-то… другое. Это… не знаю… что-то большое, как гроза: не знаю, что это. Но туда все равно можно.
Они перепрыгнули на другой берег. Трава вдоль ручья была густой и влажной, и они побежали вверх поискать местечко посуше. Солнце садилось у них за спиной, по склону уже побежали тени, и Орех, которому очень хотелось найти теплый солнечный пятачок, добежал почти до самых ворот. Там он остановился и вытаращил глаза.
— Что это, Пятик? Смотри!
Всего в нескольких шагах от них площадка была разворочена. На траве высились две земляные кучи. Над изгородью возвышались, словно священные деревья, два столба с прибитой доской, от которых несло краской и креозотом, и тянулась длинная тень. Рядом с одним столбом валялись забытый молоток и несколько гвоздей.
Высоко подпрыгивая, кролики подскакали к столбам и спрятались в кустах крапивы, морщась от запаха брошенного неподалеку сигаретного окурка. Вдруг Пятик испуганно задрожал.
— Орех! Это шло отсюда! Я понял… это что-то очень плохое! Что-то ужасное… и совсем близко. — Он захныкал от страха.
— Что? Что ты имеешь в виду? Ты, кажется, говорил, что тут все в порядке.
— Я не знаю что, — ответил Пятик с несчастным видом. — Тут-то спокойно. Но опасность… Она исходит отсюда… Да, отсюда. Орех! Посмотри! Все поле в крови!
— Не валяй дурака, Пятик, это просто отсвета заката. И хватит, перестань, мне и так уже страшно!
Пятик в крапиве дрожал и плакал, а Орех, пытаясь привести в чувство брата, никак не мог взять в толк, в чем дело. Если бы страшное было на этом берегу, то почему Пятик, как всякий благоразумный кролик, не спешит удрать в безопасное место? Но тот ничего не мог объяснить, а лишь становился несчастней и несчастней. Наконец Орех сказал:
— Пятик, ну не сидеть же тут и плакать. В конце концов, скоро стемнеет.
— Домой? — прохныкал Пятик. — И не думай, там еще хуже! Говорю же тебе, все поле в крови…
— Ну хватит, — твердо сказал Орех. — Теперь решать буду я. Беда бедой, а пора возвращаться.
И он помчался вниз, через ручей, к коровьему броду. Беспомощный Пятик, так и не сумевший объяснить брату, чего он испугался посреди спокойного летнего вечера, скованный страхом, не сразу бросился догонять Ореха. Дома, куда он все же вернулся вслед за братом, не хотел входить в нору, и Ореху пришлось втолкнуть его чуть ли не силой.
За вершиной противоположного склона село солнце. Подул холодный ветер, посыпался дождь, и меньше чем через час окончательно стемнело.
Все краски в небе погасли, а большая доска у ворот слегка поскрипывала от ночного ветра (будто бы говоря, что она не растаяла в потемках, а крепко держится там, куда ее приколотили), хотя некому было прочесть четкие буквы, врезавшиеся в белую древесину, как черные ножи. Буквы гласили:
ИДЕАЛЬНОЕ МЕСТО ДЛЯ ПОМЕСТЬЯ.
ШЕСТЬ АКРОВ.
ВЕЛИКОЛЕПНАЯ СТРОИТЕЛЬНАЯ ПЛОЩАДКА.
РАЗРАБОТКА ПРОЕКТА ЖИЛЫХ ЗДАНИЙ ЭКСТРА-КЛАССА.
ФИРМА «САТЧ И МАРТИН, ЛИМИТЕД», НЬЮБЕРИ, БЕРКС.
2
Старшина
Отягощенный скорбью и заботой хмурый фермер
Подобен плотному полночному туману.
Он движется так медленно,
Что не поймешь, стоит на месте он
Или идет вперед.
В тепле и темноте Орех неожиданно проснулся оттого, что пинал кого-то задними лапами. Кто-то на него наседал. Не пахло ни хорьком, ни лаской. Инстинкт не подсказывал бежать. Орех быстро пришел в себя и тут сообразил, что в норе они только двое — он да Пятик. И это именно Пятик, царапаясь и цепляясь, в страхе пытается перелезть через него, будто через ограду.
— Пятик! Пятик, да проснись ты, балбес! Это же я, Орех. Ты меня исцарапаешь. Проснись!
Орех стряхнул с себя Пятика. Тот забил в воздухе лапами и проснулся.
— Ох, Орех! Ой, что мне приснилось! Кошмар! Ты тоже приснился. Мы сидели в воде или на воде и плыли вниз по большой глубокой реке, а потом я сообразил, что мы плывем на доске, такой, как та, что видели в поле, только белой с черными полосками. Плыли мы не одни, и все прыгали и веселились. А затем я посмотрел под ноги и увидел, что доска эта из костей, обвязанных проволокой, и закричал, а ты сказал: «Поплыли! Поплыли все!», а потом я искал тебя и хотел вытащить из какой-то дыры, а ты заявил: «Идет один старшина» — и уплыл в темный водяной тоннель.
— Бок, во всяком случае, ты мне расцарапал. «Водяной тоннель» — надо же! Чушь какая! Может, все-таки дашь мне поспать?
— Орех, беда! Дело дрянь. «Это» не ушло. Оно где-то здесь… рядом. И не уговаривай меня. Надо уходить, пока не поздно.
— Уходить? Ты хочешь сказать: уходить отсюда? Из нашего городка?
— Да. И побыстрее. Неважно куда.
— Вдвоем?
— Нет, нам всем.
— Всем? Не валяй дурака. Никто и с места не двинется. Решат, что ты просто спятил.
— Пусть решат, но мы должны пойти к старшине, можешь сам ему все рассказать. Или я. Вряд ли, конечно, он будет в восторге.