Обитель душ. Книга 1. Окаянная душа
Шрифт:
К вещему изумлению юноши, Зарина улыбнулась. Улыбка ее была доброй, искренней. Так улыбаются очень близкому человеку. И это по-настоящему пугало, потому что исходило от Эштель. Зарина не может улыбаться искренне. В Зарине вообще нет ничего искреннего. И это пугало еще больше.
Продолжая улыбаться, девочка обошла стол и наклонилась к опешившему Курту. Рыжие локоны коснулись его щеки, от едва различимого дыхания кожа покрылась мурашками. От Зарины пахло цитрусовыми, но как-то отдаленно и прохладно. Ощущение, будто пьешь горячий чай с лимоном на свежем морозном воздухе - аромат вторгается в обонятельное восприятие мягкими накатами, одновременно чувствуется лаймовый вкус на языке. Курт сглотнул. Слишком громко.
У своего уха Курт услышал какой-то тихий хруст, который постепенно сменялся еще более тихим шуршанием. Повернуть голову на звук Курт не решился. С этой же стороны к нему наклонилась Зарина. Ему не хотелось видеть ее лицо так близко от себя. Хруст продолжился, и юноша рискнул скосить глаза. Как он и ожидал, Эштель была близко. Слишком близко. На губах ее играла улыбка, уже другая, не та, с которой она к нему подходила. Смысла ее Курт не мог разгадать.
– Слышишь?
– Зарина шепнула в самое ухо, легонько, незаметно, словно просто чуть-чуть подула.
– Слышишь звук?
Разноцветные глаза Зарины в упор уставились на Курта. Слишком поздно. Теперь уже Курт не смог бы отвести от нее взор, даже если бы сильно захотел. На вопрос он, конечно, не ответил.
– Слышишь? Так хрустят деньги, а не престиж!
Зарина резко выпрямилась, и Курт подпрыгнул на стуле, когда она бухнула ладонью об его стол. На деревянной плоской поверхности осталась лежать денежная купюра. Ей-то и хрустела Зарина над ухом президента Совета.
Девочка молча отошла на середину кабинета и медленно похлопала себя по ключице, с выражением глядя в глаза Курта. Тирнан непонимающе смотрел в ответ. Лицо Зарины вновь озарила улыбка, уже третья за эти пять минут. Теперь эта была улыбка человека, который только что обдурил вас в карты, а вы все еще не врубились в ситуацию. Эштель вновь похлопала себя по ключице и улыбнулась шире.
Только тут Курт кое-что сообразил. По инерции он повторил движение Зарины, похлопав себя по нагрудному карману. Глядя на купюру, лежащую перед ним, он запустил пальцы внутрь кармана. Пусто. Так и есть. Зарина вытащила купюру из его нагрудного кармана, а он и не заметил. Она шуршала над его ухомегоже денежной купюрой. Эгоистка. Эгоистка-карманница.
Вне себя Курт вскинулся и наткнулся лишь на пустоту кабинета. Зарина ушла. Сбежала, как тень. Дверь за ней закрылась бесшумно без привычного скрипа петель. Будто и не было в этот час посетителей в кабинете Совета.
А дверные петли молчали. Молчали с некой печалью. Молчали с тихой стыдливостью, словно и их только что так же беззастенчиво облапошили...
[К оглавлению]
Глава 6 ПОКОЙНИКИ АПРИОРИ6
Все до одного меня мечтают поразить стрелой,
Порочны грезы эти - в страхе я, мне нужен мой герой,
Они столь близко, так быстро добрались,
О, мой герой, скажи, как мне теперь спастись?
Тьма душит, мгла насквозь пронзает,
Чудовищна их ласка, она меня терзает!
Они с любовью жуткой на части душу рвут,
Боюсь, крупицы света моего вот-вот уйдут,
Они внушают ужас - я чую безысходность,
Вопят в экстазе, хватают камни в горсть,
Мой пульс трепещет в их уродских пальцах,
И вдребезги мое разбито сердце в их мечтах!
С ухмылкой демонстрируют жестокость в тишине,
Всегда с безумия началом готовы грезить обо мне,
Их страсть настолько безобразна,
Как мне претит быть их источником соблазна!
Они по телу шьют отравленной иглой,
Приди! Зову тебя, мне нужен мой герой...
Стук капель ливня на камнях в тиши...
О, мой герой, теперь уж не спеши!
Всегда ль была я столь упряма?
Но я должна тебе во всем признаться,
Средь маний и безумного бедлама
Давно привыкла я сама со всем справляться...
Ветер поднялся не на шутку. Он трепал голые ветви деревьев, словно ревнивая девица волосы своей соперницы. От одного дома к другому то и дело перелетал легкий мусор, состоящий из обрывок бумаги, погнутых стаканчиков из-под йогурта и шуршащих целлофановых пакетов. Небо собиралось разразиться ливнем, но все еще сдерживалось, будто плаксивая девчушка, раз и навсегда решившая избавиться от своей привычки рыдать по любому поводу.
Зарина не глядя увернулась от третьей по счету летающей листовки. Эта была оформлена красочней всего и взывала бороться с пьянством.
Эштель пребывала в крайнем раздражении. Своеволие президента Ученического Совета вывело ее из себя. Снова ею пытаются руководить, опять хотят взять под контроль. Она терпеть не могла этого.
В памяти вновь и вновь вспыхивали сцены из прошлого. Раз за разом они повторялись. Интеллектуально одаренная девочка в видении учителей воплощала собой золотую жилу. Кто не захочет получить премиальные за прекрасные итоговые результаты, которые теоретически демонстрируют успех учителя в его работе? Преподаватели в каждой школе давили на Зарину, уговаривая ее участвовать то в одной, то в другой олимпиаде или соревновании между школами. Отличные результаты, стопроцентные первые места и частые приятные денежные призы, которые затем получала школа. Преподаватели и директор имели бы идеального ученика, учителя получали бы премии за прекрасно переданные знания, школа вошла бы в пятерку, а может в тройку лучших в своем регионе, что обеспечивало бы ей приток новых учеников. Все довольны, все счастливы, кроме "идеального ученика". Идеальный ученик был в бешенстве! Зарина была в бешенстве. Корыстолюбивые твари. Сколько алчности она видела в этих многочисленных сменяющих друг друга глазах...