Обитель подводных мореходов
Шрифт:
– Зачем вы мне всё это говорите?!
– взорвался Эдик.
– Будто обвиняете, что мой отец остался жив и невредим!
– Никто тебя ни в чём не обвиняет, - с раздражением сказал Егор. Просто не следует себя считать мореманистее других.
– Вот именно, - подхватил Кузьма, - тем более, что перед Егором ты вообще салага.
– Впрочем, как и ты, - парировал Эдик с усмешкой.
– Вас трое, сразу всех не переспоришь.
После ужина выдалось свободное время. До вечерней поверки можно было погонять мяч, почитать книгу, написать письмо, или же просто побродить по берегу. Но Чижевский, томимый жаждой деятельности, никому не давал покоя. Он где-то раздобыл объёмистую тетрадь с текстами всевозможных строевых песен и принялся уговаривать ребят собраться на спевку.
– У нас будет своя, под левую ножку, - доказывал он, потрясая тетрадкой.
– Мы все вместе выберем её и быстренько разучим. А потом блеснем ею на строевом смотре, как абордажным клинком.
Вновь собрать намаявшихся за день ребят оказалось делом не лёгким. Многие от Чижевского попросту отмахивались. И всё же кружок из нескольких энтузиастов составился.
У Егора и обоих его друзей нашлись дела более важные. Они собирались отправиться на речку, где капитан Стародуб назначил Колбеневу приём зачётов по плаванию. Егору с Кузьмой пришлось немало потрудиться, прежде чем научить Вадима более-менее сносно держаться на воде. Плавал он пока что единственным способом, на боку, но это было уже не столь важно: Стародуб обещал поставить Вадиму зачёт, если тот любым способом осилит триста метров.
Прихватив полотенца, Егор и его друзья вышли из палатки. Неподалёку слышалась песня, которую затянули не в лад, как бы пробуя голоса:
На погонах якоря
Жарким пламенем горят,
И на ленточках ветер их вьёт.
А про нас говорят штормовые моря,
И волна голубая поёт...
Чижевский стоял в центре сидевших на траве ребят и с дирижёрским апломбом размахивал руками, стараясь добиться слаженности. Уловив момент, он многозначительно глянул на проходившего мимо Егора: "Твою работу, между прочим, делаю..."
Егор усмехнулся, как бы намекая: "Смотри, не переусердствуй, милорд..."
Тихая речка, извиваясь за дюнами, тянулась нескончаемой, блестевшей на солнце лентой. Она будто нарочно не торопилась впадать в залив, повторяя на отдалении изгибы береговой черты. Через речку в двух местах были перекинуты державшиеся на сваях мостки, отстоявшие друг от друга на почтительном расстоянии. Здесь и пришлось Вадиму сдавать зачёт. Собственно, сдавал его Колбенев уже несколько раз кряду и всё безуспешно. Концовка дистанции оказывалась роковой. Вадим не дотягивал до финиша какой-нибудь десяток метров.
"Прежде чем лезть в воду, - считал Егор, - необходимо приобрести нужный самонастрой, как бы разогнаться ещё мысленно до нужной скорости, а там уж само пойдёт..." Раздевшись, он вместе с Вадимом начал делать разминку, энергично и весело, всем своим видом взбудораживая медлительного дружка.
– Главное, сосредоточься и не торопись, - напутствовал Непрядов. Береги силы на концовку, а то опять сдохнешь. Понял?
Вадим кивнул большелобой стриженой головой, с ожесточением вращая руками.
– Да хватит крутить,- придержал его Непрядов, - аккумуляторы посадишь.
– Шибко раскручивать мослы вредно, - уточнял Кузьма.
– Оторвётся какой-нибудь и улетит в кусты - ищи его потом. А чем под себя грести будешь?..
Егор стрельнул в Кузьму сердитым взглядом и показал кулак, мол, отвяжись...
– Переходим к дыхательной гимнастике, - снова обратился он к Вадиму. Делай, как я...
– Егор шумно втянул носом воздух, подобрав живот и развернув широкие плечи. Его ладно сбитая, загорелая фигура походила на бронзовое изваяние спартанца. Под кожей обозначились тугие мускулы, на крепкой шее вздулись прожилки, а лицо, спокойное и мужественное, преисполнилось победной решимостью.
Вадим, хотя и поубавил в весе за последний месяц, выглядел всё же рядом со своим дружком куда менее привлекательно. Загар плохо приставал к его обложенному жирком нежному телу. Вадиму хотелось бы в чём-то походить на своего ловкого, сильного друга, но в остальном он предпочитал оставаться самим собой. Он далёк был от мысли, чтобы кому бы то ни было подражать. Колбенев считал себя человеком достаточно сильным, чтобы лепить свой характер самостоятельно, а литые мускулы и уверенные манеры, как понимал, дело наживное.
Появился Стародуб. Широкий, кряжистый, он шёл, переваливаясь с боку на бок, словно баркас на крутой волне.
– Готовы?
– крикнул он ещё издали.
– Так точно, товарищ капитан, - уверенно отозвался Колбенев.
– Товарищ майо-ор!
– с готовностью поправил Обрезков, заметив на плечах у Стародуба новые погоны с двумя просветами, на которых красовалось по большой звёздочке.
– Разрешите поздравить, товарищ майор!
– тут же подхватил Егор, сообразив, что сегодня их преподаватель по физо не может не быть более снисходительным, чем обычно.
– Гляди у меня!
– весело блеснув глазами, польщённо сказал Стародуб и погрозил Вадиму пальцем.
– А мы сегодня запросто бьём рекорд, - заверил Кузьма, обхватив дружка за плечи.
– Верно, Вадимыч?
Колбенев лишь укоризненно глянул на него: "Опять болтаешь".
– Это мы поглядим, какой выйдет из него рекордсмен, - майор усмехнулся.
– Если Колбенев и на этот раз дистанцию не пройдёт, я вам всем троим по физподготовке "неуд" поставлю. Вот так и знайте.
– Нам-то за что?
– удивился Кузьма, разводя руками и прося у Егора взглядом поддержки.
– А кто мне обещал, что и двух недель не пройдёт, как отрицательная плавучесть у курсанта Колбенева будет ликвидирована?
– Так она и ликвидирована, товарищ майор, - вступился Егор.
– А что, разве нет?..
– Триста и только триста, - напомнил Стародуб.
– Ни единым сантиметром меньше. А иначе я тебя, Непрядов, и как тренера, и как спортсмена уважать перестану. Ты что, уговор забыл?..
Егор снисходительно улыбнулся, мол, за нами дело не станет, и с надеждой глянул на Вадима: "Не подведёшь?.."