Обитель спящих
Шрифт:
— Гирканцы? — удивился Конан. — Так далеко на востоке? И много их в этой шайке?
— Доподлинно я не знаю, но говорят, что не менее пяти сотен, — ответил Тай Юэнь. — Но ты же знаешь, что означает «говорят». У страха глаза велики. Их может быть и пять сотен, и три десятка. Сам я ни разу их не видел. Говорят еще, что это не просто банда разбойников, а изгнанники, отверженные истинными почитателями Эрлика и Пророка его Тарима. Что у них появился какой-то свой новый Пророк, обещавший им в северных степях золотые горы. По-моему же, это самые обычные грабители — может, две-три шайки, слившиеся в одну.
Так что и еду, и вино вам будет где раздобыть. Потом идет еще один перевал — Морской Страж, а за ним уже близок и Пайтал — самый крупный порт на всем северном побережье. Там вы наймете любую лодочку и переправитесь через пролив Чеджуд-Ла — «Реку Тысячи Джонок». Потом, перебираясь с острова на остров…
— Там уж как-нибудь разберемся, — отозвался киммериец, внимательно изучая карту. — Не стоит загадывать слишком далеко вперед. Значит, сейчас — до Пайтала. Не дашь ли ты мне с собой эту карту — не в путь, разумеется, а на сегодняшнюю ночь? Я бы как следует рассмотрел ее…
Тай Юэнь медленно свернул тонкий шелк, уложил в черный футляр с вытесненными на нем знаками доброго пути, и протянул Конану.
— Она твоя. Я велел скопировать ее для себя еще год назад — на всякий случай. Так что бери, у меня есть другая точно такая же. Если бы в сундуках Дворцовой Канцелярии хранились карты Лемурийских и Внешних островов, я с радостью отдал бы тебе и их. Но — увы — их нет. Быть может, ты узнаешь больше в самом Пайтале.
— Вот поистине княжеский дар, клянусь Кромом! — восхитился Конан. — Благодарю тебя, брат. Это гораздо лучше, чем пророчество!
На это Тай Юэнь лишь печально улыбнулся.
— Из пророчества можно хотя бы узнать конец пути, — сказал он. — Как ни хороша эта карта, она будет тебе бесполезна там, где кончается край земли. Ну, если ты и в самом деле хочешь выехать до света, вам обоим пора в постель. Время за полночь.
Конан кивнул, думая о своем. Они поднялись со скамьи и вышли из сада. Слуги, почтительно поджидавшие их у входа с горящими лампами в руках, засеменили впереди, указывая дорогу. Конан еще раз кивнул на пожелание Тай Юаня крепкого и легкого сна и ушел к себе. Драгоценная карта не давала ему покоя — никогда раньше он не видел ничего подобного. Поэтому, отобрав у слуги лампу, он захлопнул дверь своей комнаты перед самым носом опешившего кхитайца.
Тот повздыхал, потоптался у порога и, сетуя на поспешность молодых господ, пошел прочь. Его услужение у Конана было сущей каторгой — почетный гость не желал вечерних омовений в розовой воде, не желал грелки в постель, не желал церемонии Утреннего Поднесения Туфель. Это очень удивляло и огорчало старого слугу, но огромный северянин ничего не желая слушать, только рявкал время от времени: «Уйди, старик, целее будешь».
Сквозь резную дверь Конану были прекрасно слышны все вздохи и сетования приставленного к нему кхитайца. Он усмехнулся, заново подивившись, как сносит всю эту маяту Тай Юань, и пробормотал вслед удаляющимся шагам:
— Ничего, старше, потерпи. Завтра твои мучения кончатся.
Говоря это, он расстилал на прикроватном столике драгоценный свиток, намереваясь еще раз просмотреть предстоящий путь. Но тут послышалось шуршание шелка, и возмущенный голос Силлы поинтересовался:
— Чем это занят мой господин? Или он собирается последнюю ночь провести за чтением, а не в нагретой мною постели?
— Ну, уж нет! — отозвался Конан, стараясь, чтобы девушка не услышала в его голосе невольного раздражения: ночь была и в самом деле последней, негоже было пренебрегать ею. — Карты подождут.
— Сегодня я твоя последний раз, — прошептала Силла, ловко раздевая его. — Думай об этом, мой наездник. Думай о том, что за эти три ночи, обещай мне их боги еще раз, я отдала бы все сокровища мира — но отказалась бы от четвертой. Эта ночь — наша последняя ночь, мой повелитель, и я намерена употребить все мои женские силы на то, чтобы ты запомнил ее — и меня.
Он улегся рядом с Силлой на прохладные простыни — и Козочка с ликующим криком тут же оседлала его. Она была совершенно нагой, тело ее отливало темным золотом в свете масляной лампы.
Конан и в самом деле думал, что, наверное, больше никогда не увидится со своей строптивой девчонкой, дочерью и любовницей одновременно, и это придало их последней ночи вдвоем какой-то терпкий, чуть горьковатый привкус. Силла, взявшись исполнять обещанное, раскачивалась над ним в упоении атакующей кобры, глаза ее горели каким-то особым огнем, и Конан мог ясно видеть начертанное в них предсказание: «Ты не уснешь нынче, господин мой».
И все же они уснули, совсем под утро, с первыми трелями просыпающихся птиц. Конан не помнил ни самого сна, ни видений его — Тай Юэнь сам поднял киммерийца с первыми лучами солнца, пока все слуги еще спали. Уверенный, что так и не вздремнул, Конан выскользнул из объятий спящей Силлы и вышел вслед за князем.
Провожала их одна Фейра — не считая тех жителей Тай Чанры, чьи дела подняли их с постелей еще раньше, чем четверых путешественников. Закутавшись в простое покрывало, княгиня шла с ними до самой конюшни у городской стены, где уже ждали под седлами четыре жеребца, злые и дрожащие спросонок.
Заглянув в переметные сумки, Конан убедился, что Тай Юэнь позаботился обо всем. Еда и вино на пять дней, запас стрел в колчанах, длинные гирканские луки, притороченные к седлам.
Одеяла из драгоценной и редкой в этих землях верблюжьей шерсти, смена одежды — каждому по росту. Еще какие-то мелочи, не слишком нужные, но делающие дорогу легкой и приятной. Видя, как он разглядывает снаряжение, Тай не без гордости пояснил:
— Мы начали готовиться, как только ты объявил об отъезде. Вас собирала в путь вся Тай Чанра.
Сагратиус принялся благодарить князя в цветистых и туманных выражениях, Конан же только сказал Фейре:
— Береги мою девчонку! — и вскочил в седло.
— Или мальчишку, — тихонько сказала Фейра, но киммериец ее не услышал. Но когда четверо всадников, проехав лощину, выбрались на тропу под склоном горы, им еще ясно видна была светлая тоненькая фигурка, махавшая рукой от городских ворот.