Обитель спящих
Шрифт:
— Ты не похож на жаждущего смерти в струе пламени, Конан из Киммерии, — медленно и раздельно произнес он. — Что же заставляет тебя разговаривать со мною таким тоном?
— А вот что: я все равно собирался дойти до Края Мира, а теперь, когда ты убил Сагратиуса и Кинду, на меня, клянусь виноградниками Барахских островов, перешел их обет распить там бутыль самого лучшего вина. Есть на свете место, где помнят, как выглядел мир до того, как море затопило многие земли. И я знаю, где это место. Рорта предсказывал мне, что я побываю еще раз на том берегу, где стоит его алтарь — вот я и побываю.
— И я знаю это место — оно в Вендии, — проворчал дракон. — Что с того? Как я приду к жрецам, если на пороге храма неминуемо превращусь в дракона?
— Твое место ближе, чем мое, — сказал Конан. — Какой еще храм в Вендии?
— Храм Рудры Трехликого. Он стоит над городом Итешвара на острове Ланка. Это древний и суровый бог, древнее Митры и Сета. Но ему нет дела до людских свершений, он проводит вечность в божественной медитации, и лишь когда смещается Равновесие в этом мире и младшие боги бегут к нему за помощью и советом, он покидает свою обитель на вершине Кайласы, самой высокой горы из всех вершин Ги Me Ли.
Но к жрецам своим он милостив, хотя внемлет просьбе только после большого поста. Если бы я мог упросить их воззвать к Рудре и спросить, где ныне находится мой остров… Но не могу же я вот так прийти к ним! Любые чары спадут на пороге храма Рудры. Люди кинутся на меня с оружием, и мне придется уйти.
Конан слушал и дивился: о боге по имени Рудра он услыхал впервые, хотя был в Вендии и даже едва не побывал на Ланке — небольшом острове у самого кончика вечно выставленного в море языка Вендийского полуострова. Видно, это и в самом деле древний бог, раз о нем помнят лишь в одном-единственном городе!
— Ну, а как насчет меня? — спросил он, когда дракон умолк.
— Что насчет тебя?
— Я могу войти в этот храм и упросить жрецов?
— Это может любой человек, у которого найдется драгоценный камень величиной с твой кулак, — ехидно ответил дракон. — Ибо именно такова цена жрецов за подобную услугу. А что тебе надобно от Рудры?
— Твой остров, чешуйчатая жаба! — разозлился Конан. — Ты что, не слышишь меня, что ли? Раз туда не можешь войти и спросить ты, почему бы не пойти мне?
Дракон вздохнул и снова ткнулся носом в лапы, потеряв, по-видимому, всякий интерес к киммерийцу.
— Я тебе уже сказал: иди и возьми в моей сокровищнице все, что унесешь, только оставь меня в покое, — устало сказал он. — Совсем не нужно хитрить и изворачиваться.
Конан разозлился окончательно. Подняв с травы анкас, прихваченный из пещер, он как следует ткнул им дракона под ребра. Тот подскочил, словно слон, наступивший на крысу.
— Дашь ты мне покой или нет, смертный? — взревел он во весь голос. — Если ты тотчас не уберешься…
— Будешь ты слушать меня или нет? — взревел в ответ киммериец. Голос его ненамного уступал драконьему. — Ты тут вконец рехнулся со своей девицей! Забери тебя Нергал с твоими камнями! Хочешь тут подохнуть — дохни! Упрашивать я тебя буду, что ли?
Дракон сел и недоуменно помотал головой.
— Ты… ты что, в самом деле поможешь мне? Или тебе что-то от меня нужно? — очень тихо спросил он.
— Конечно, нужно! — отозвался киммериец. — Я спрошу для тебя этого бога, а ты отвезешь меня поближе к Аргосу или Зингаре — Раина говорила, что ты можешь за день доплыть отсюда до Вендии. А потом плыви на свой остров. Ну как, идет?
Дракон явно колебался. Одна гримаса на его рогатой морде сменяла другую, в нем словно боролись два начала. То это было недоверие, и тогда он становился похож на древнего и хитрого старца, знающего цену людям и их обещанием, то — надежда, и тогда весь его вид напоминал щенка, которого позвал гулять хозяин. Конан с изумлением следил за этой сменой масок, а дракон, разрываемый надвое самыми противоречивыми чувствами, начал тихонько раскачиваться, не в силах принять решение.
— Обучен ли ты игре на флейте, смертный? — спросил он вдруг.
— Еще чего! — фыркнул Конан. — Ищи себе другую Раину!
Видно, это был ответ, перевесивший одну из чаш, потому что дракон вдруг весело подпрыгнул на всех четырех лапах и заявил:
— Ладно, я тебе верю! За день я, конечно, не доплыву, но за три или четыре — весьма вероятно. Если на пятый день мы выясним, где находится мой остров, то я отнесу тебя к Зингаре еще за три дня, а потом у меня будет дней девять или даже десять, прежде чем я начну действительно уставать…
— Как это — четыре дня до Вендии, и всего три — до Зингары? — удивился Конан. — Чтобы обогнуть Черные Королевства…
— А нам не придется огибать их. По земле я передвигаюсь так же быстро, как и по воде.
— Тогда зачем нам непременно плыть до Вендии, огибая Уттару и Камбую? К тому же, если ты можешь питаться сырой рыбешкой в дороге, то я предпочел бы кусок мяса, причем не подмоченного соленой водичкой!
— Водой безопаснее, — сдержанно объяснил дракон. — Мы можем запасти тебе вдоволь мяса в дорогу. Мне еды вовсе не нужно: я охочусь раз в год. А на Уттарийском полуострове показываться на глаза людям я бы все-таки не хотел.
— Ты же можешь превратиться в человека? Тот старик, которого мы вытащили из воды, был не призрак, а из плоти и крови. Если ты, конечно, не обманул меня.
— Превратиться-то я могу… Но вот не знаю, надолго ли. Последний раз я ходил в человечьей шкуре полдня, и это было очень, очень давно… — задумчиво протянул дракон. — К тому же меня может опознать любой мало-мальски сведущий маг.
— Об этом можешь не беспокоиться: за последнюю тысячу лет сведущих магов почти не осталось, — рассмеялся Конан. — Ладно, пойдем, там видно будет. Не так уж ты безобиден — даже для сведущего мага. Да и мне не так-то просто голову снести… Ну, что ты застыл? Иди, добывай свой камень величиной с кулак да денег на дорогу — и пошли.