Обитель зла
Шрифт:
Лишь когда Сара закричала, Эльза выбежала из дома.
И когда потом мать, отец, дедушка, в общем, когда все были в больнице возле Эди, а она осталась с бабушкой дома, Тереза сунула ей в руку полторы тысячи лир и попросила пойти в церковь, поставить три свечи за своего бедного брата и помолиться за него. Сама она сидела за кухонным столом и плакала. Эльзе вся эта ситуация показалась жуткой, потому что она еще никогда не видела бабушку плачущей, к тому же без четок в руке. Этого Эльза вообще не могла понять. Ведь именно сейчас ей нужно было бы прочесть за Эди одну
Церковь была пуста. Это оказалось очень кстати. Эльза взяла три свечи из ящика возле кружки для пожертвований, воткнула их в подсвечники и зажгла.
– Милый Боже, пожалуйста, сделай так, чтобы мой брат снова стал здоровым, – послушно помолилась она. – Мне очень жаль, но я думала, что маленькие дети умеют плавать и задерживать дыхание в воде.
Потом она выскочила из церкви, забежала в продуктовый магазин старой Франки и купила себе на полторы тысячи лир желатиновых змей, чертиков и мышей, которых очень любила. За такие большие деньги она получила их целый пакет.
Она сидела под толстым кедром за старой крепостью, жевала желатиновые конфеты и пребывала в полной уверенности, что ей себя не в чем – ну абсолютно не в чем! – упрекнуть.
Тоскана, 1998 год – за семь лет до смерти Сары
40
– У тебя найдется немного свободного времени? – спросил Энцо. – Я хотел бы тебе кое-что показать.
Сара как раз подметала террасу траттории и удивленно остановилась.
– Да, конечно. А о чем речь?
– Это трудно объяснить. Поедем со мной. Это ненадолго, может быть, на час.
Сара кивнула и отставила веник.
– Только я что-нибудь накину.
Она зашла в дом и посмотрела на часы. Чуть больше половины десятого. Эльза уже была на пути к школьному автобусу, а Эди еще спал.
Сара открыла дверь кухни. Тереза стояла возле раковины и мыла посуду после завтрака.
– Я ненадолго уеду, Тереза. Энцо хочет мне что-то показать. Ты сваришь для Эди овсянку, когда он проснется?
– А что тебе хочет показать Энцо?
– Не знаю. Ты присмотришь за Эди?
– Да, да, конечно. Но все же, что он хочет тебе показать?
– Я не знаю. Чао, Тереза!
Сара схватила с вешалки куртку, выскочила из дома и села в джип-пикап, которому было добрых двадцать пять лет, но который заводился без проблем.
Был один из первых прекрасных весенних дней. Небо было необычайно синим, но воздух пока оставался пронзительно холодным. Только на солнце было приятно и тепло. Со времени несчастья с Эди восемь лет назад Сара не могла вспомнить ни одного дня без забот. Но прекрасная погода этого утра дала ей возможность вздохнуть свободно и глубоко.
Они поехали по лесной дороге в направлении Дуддовы. Приблизительно через два километра дорога раздвоилась, и они свернули налево. Дорога была ухабистая, и Сара заметила, что у Энцо болит спина. Он в последнее время все чаще жаловался на позвоночник. За заброшенным домом с заложенными кирпичами окнами дорога стала просто ужасной. Она превратилась
– Наверное, следовало подождать с поездкой, пока погода установится и дорога станет чуть суше, – осторожно заметила Сара, которая боялась каждого поворота.
– Возможно, – односложно ответил Энцо и сосредоточился на управлении болтающейся из стороны в сторону машиной.
Приблизительно через пятьсот метров начался подъем, уже довольно хорошо подсохший, и Сара успокоилась. В конце подъема им пришлось повернуть направо так резко, что Энцо был вынужден несколько раз подавать машину вперед и назад, чтобы вписаться в поворот. Дорога, на которую они выехали, почти полностью заросла кустарником и была очень узкой. Ветки и сучья бились в окна, застревали под стеклоочистителями, на дороге лежали камни и стволы деревьев, которые Энцо, громко ругаясь, распиливал бензопилой и оттаскивал в сторону.
– Похоже, здесь уже много лет никто не ездил, – заметила Сара тихо.
Неожиданно дорога, уткнувшись в заросли, закончилась. Энцо остановил машину.
– Дальше придется пройтись пешком.
– Скажи наконец, куда мы вообще идем!
– Сейчас увидишь.
Эта была трудная работа – пробираться через лес, где не было ни дороги, ни даже тропинки, по которой можно было пройти. Но Энцо прекрасно ориентировался среди старых деревьев, заросших каменных террас и кустарника, который разросся там, где раньше была дорога. Время от времени он расчищал тропу своей penata [59] .
59
Большой кривой садовый нож (итал.).
Через десять минут, совершенно неожиданно, в чаще леса показалась крыша дома.
– Мадонна! – воскликнула Сара. – Это еще что такое?
Энцо молчал, пока они не подошли поближе.
– Вот он, – сказал он. – Это мой дом. Здесь я когда-то жил. С первой женой.
Сара недоверчиво посмотрела на него.
– Почему ты никогда ничего об этом не рассказывал? Я почти десять лет живу здесь, но никогда не слышала об этом доме. Ни Тереза, ни Романо ничего мне не говорили.
– Я хотел, чтобы его забыли. Я хотел, чтобы никто больше не помнил о нем. Его просто не должно было существовать.
Он вытащил из кармана брюк ключ и открыл дверь. Застоявшийся сырой воздух ударил им в лицо.
– Я сам много лет не был здесь, – сказал Энцо извиняющимся тоном.
Он открыл затянутые паутиной ставни кухни. Через дверь и окно попадало достаточно света, чтобы рассмотреть все, что было в маленькой кухне: старую печку с бронзовыми ручками, которую нужно было топить дровами, каменную раковину для посуды, старый кухонный шкаф со стеклянными дверцами и, как нечто особенное, часть скалы, блестевшую от влаги и образующую заднюю стену дома.