Обитель
Шрифт:
Записей, названных в примечаниях «контрактная премия», было практически столько же, сколько зарплатных выплат, но суммы втрое больше. Пусть я и не разбираюсь в компьютерной промышленности, но логикой владею. Если Барбара столько зарабатывала на независимой работе, то в Эй-Эль-Эйч она не нуждалась: эти деньги покрывали все ее расходы. За что бы ей столько ни платили, но уж явно не за контрактные подработки.
Сунув чековую книжку в карман куртки, я вернулась к осмотру содержимого ящика, но больше ничего особенного не нашлось. Я задумчиво
Я провела пальцами по краям внутренней стороны ящика и в дальнем левом углу нащупала углубление. Есть. Понадобилась буквально пара минут, чтобы достать фальшивое дно и осмотреть остальное содержимое. От увиденного у меня округлились глаза. Сверху аккуратной стопки бумаг лежал конверт с водяными знаками — звездами и маками герба Магического Кристалла. Конверт был распечатан, и я, стараясь как можно меньше дотрагиваться пальцами, вытряхнула на ладонь необналиченный чек на сумму, соответствующую тем самым контрактным премиям в чековой книжке Барбары, а также записку: «Прилагаем оплату работы за май. Отчет за июнь ждем в то же время в том же месте». Внизу стояла размашистая, украшенная завитушками подпись герцогини Риордан. Если бы все не стало ясно уже по гербу, тут исчезли бы последние сомнения.
— Боюсь, отчет за июнь ты уже не получишь, — сказала я и подняла ящик, оставив ненужный хлам на полу. Нужно будет еще раз тщательно осмотреть находки, после того как я поговорю с Джен и вернусь к Квентину. Сунув ящик под мышку, я пошла на звук печатания на клавиатуре, мельком подумав, что в компьютерной компании его источником запросто может оказаться вовсе не тот, кого я знаю. В конце концов, если бы я захотела куда-то заманить программиста, то как раз воспользовалась бы безобидным звуком клавиатуры.
Цепочка тревожных мыслей оборвалась, когда я повернула за угол и оказалась перед рабочим местом Гордан. В нем было меньше личной окраски, чем в тех, мимо которых я уже прошла, но я и так могла сказать, кому оно принадлежит, поскольку Гордан сидела там лично. Когда я подошла, она подняла голову, поморщилась и нажала клавишу в верху клавиатуры. Экран погас, но я успела зацепить взглядом диаграмму, такую же сложную и запутанную, как схемы вязания у Луны.
— Чего тебе?
Я держала под мышкой веские доказательства того, что ее лучшая подруга работала на их врагов, и, чувствуя себя странно неловко, произнесла:
— Эйприл сказала мне, где ты. Тебе не следует находиться в одиночестве.
— Ты не знаешь, кто убийца. С какой стати мне безопаснее быть с ними?
Туше.
— Я пытаюсь выполнять свою работу.
Я была намерена оставаться с ней вежливой, пусть даже это смертельно раздражало. Гордан наверняка напугана не меньше меня, если не больше. Ведь
— И так много пользы нам это приносит, — фыркнула Гордан. — Все явно повернулось к лучшему с тех пор, как ты приехала. И о чем я только думала.
Мое дружелюбие имеет пределы.
— Это несправедливо. Мы стараемся как можем.
— Несправедливо? Ну, тогда извините, не уловила. Видимо, лизаться с Алексом, когда мои друзья умирают, для тебя вполне справедливо? — Я вздрогнула, и Гордан отозвалась на это насмешливой улыбкой, сказав: — Милочка, по тебе прекрасно видно, чем ты собираешься заняться. На склоне холма, кажется, уже холодает?
Если бы сарказм стал еще хоть капельку гуще, его можно было бы собирать совком.
— Если бы ты постаралась помочь, вместо того чтобы все время на меня нападать, может, мы добились бы большего? И при чем здесь склон холма?
— Если бы ты знала, что делаешь, может, тебе бы и не понадобилась моя помощь! — Гордан бросила на меня сердитый взгляд, и я ответила тем же. Пусть она и потеряла лучшую подругу, но душевная травма не извиняла ее поведение спустя столько времени. В какой-то момент приходится заново брать на себя ответственность за свои поступки.
— Для человека, не имеющего ответов ни на один вопрос, что-то ты больно на нас наезжаешь. Между прочим, вещи, которые последнее время действуют неправильно, — это все технологии коблинау, что слегка подозрительно.
— А что, есть причины на вас не наезжать? Ты заявляешься сюда со смазливым мальчиком, подхалимничаешь перед Джен, ведешь себя так, будто теперь, когда твой драгоценный сеньор изволил проявить к нам внимание, все будет хорошо — а до того как ему пришла в голову эта мысль, мы не стоили того, чтобы нас спасать?
— Мы не знали, что вы в беде. Никто не сообщал о том, что здесь творится.
— Тоже мне отговорка!
— Тебе придется поверить, потому что это правда. Мне надоело, что ты обращаешься со мной как с дерьмом, а с Квентином и того хуже, и только из-за того, что ты напугана.
— Вы должны были знать, что что-то случилось. Ваши драгоценные чистокровки должны были догадаться. — В ее глазах блестел гнев и прошлые обиды. — Разве они не для этого существуют?
— Ты, похоже, сильно недолюбливаешь чистокровок.
— Гляди-ка, догадалась. — Гордан отвернулась от меня. — Просто отвечаю им тем же, чем и они мне.
Быть в обиде за себя? обычное дело у подменышей; черт, да я и сама такая. Наши бессмертные родители обладают всеми преимуществами мира фейри и берут все, что пожелают, из мира смертных — а мы получаем лишь то, что нам дозволяется иметь. Но вот такая степень обидчивости, как у Гордан, обычным делом все-таки не была. Та ею просто упивалась.