Обладать и ненавидеть

Грей Р. С.

— Это так отвратительно! — вмешивается Лана.

Элизабет подмигивает мне.

— Слышал это? Мы отвратительны.

— О, как изменились времена, — говорю я, ведя нас вперед, когда очередь двигается.

Я обнимаю ее за талию, и она наклоняется ко мне.

— Мои ноги убивают меня, — жалуется она.

— Мы можем взять такси и вернуться в отель.

— Только после того, как мы получим угощение! — Лана напоминает мне.

— Блинчики? — спрашивает Элизабет, наклоняя голову, чтобы посмотреть на меня.

—

Мы еще не были в Бонтемпсе, — замечаю я. — Это как раз в третьем округе.

— Это то место, куда мы ходили…

— На следующий день после твоей первой выставки, — говорю я, кивая.

Она улыбается при этом воспоминании.

— У них была лучшая кондитерская.

Такое чувство, что только вчера мы впервые были в Париже. Мы провели здесь неделю вместе после того, как я удивил ее на ее выставке. Сначала мы отсиживались в нашем гостиничном номере, почти не вставая с постели. Я бы с удовольствием остался там навсегда, но Элизабет в конце концов уговорила меня подняться и отправиться в город. Мы ходили в музеи, ездили на поезде в Версаль и лениво ужинали на берегу Сены. Мы гуляли и разговаривали, бесцельно блуждая по городу, теряясь в разных районах и спрашивая дорогу на плохом французском. Однажды утром Элизабет оставила на моей подушке записку с указаниями, где я должен встретиться с ней за поздним завтраком. Адрес ни о чем не говорил, когда я оделся и отправился в город. Я шел медленно, чувствуя необъяснимое одиночество после недолгого отсутствия Элизабет. Тогда меня поразило, насколько важной она стала для моей жизни.

В то весеннее утро дул легкий ветерок, которого было достаточно, чтобы взъерошить мои волосы, когда я завернул за угол и убедился, что нахожусь в том месте, где она сказала мне встретиться с ней. Я посмотрел на здание позади меня, хотя магазин все еще был закрыт. Затем я повернулся лицом к пешеходному мосту, пересекающему Сену, и увидел Элизабет, стоящую на полпути по нему рядом с фонарным столбом из кованого железа.

Она улыбнулась, увидев, что я направляюсь в ее сторону.

Там уже были туристы, стекавшиеся к мосту, чтобы сфотографироваться.

Когда я подошел к Элизабет, она улыбнулась и спросила меня, знаю ли я, где стою.

Я огляделся вокруг, пытаясь понять, на что она намекает. На другом конце моста был Лувр, а справа от нас Иль-де-ла-Сите с Нотр-Дамом, возвышающимся над горизонтом.

— Это мост влюбленных, — сказала она, сжалившись надо мной. — Помнишь? Раньше к боковым перилам были прикреплены тысячи висячих замков, прежде чем городу пришлось их снять. Они разрушали мост. Можешь себе представить? Думаю, вся эта любовь была довольно тяжелой.

Я замычал от осознания.

— Я и забыл об этом.

— Сейчас это уже не так культово. — Она пожала плечами. — Просто обычный старый мост. Я вспомнила об этом, когда вынашивала свой план сегодня утром.

Мои

брови нахмурились в замешательстве, когда она улыбнулась и разжала руку.

— Я бы опустилась на одно колено, но, поскольку мы уже женаты, я не уверена, каков протокол для такого рода вещей, — сказала она с дразнящей улыбкой, держа простое старинное золотое кольцо.

Ее рука дрожала от волнения.

Я стоял, уставившись на него, не находя слов.

— Это обручальное кольцо, — сказала она, поднося его ближе ко мне. — Для тебя.

Это кольцо все еще у меня на левой руке. Несколько лет назад мне пришлось сдать его в ремонт. В одном месте оно стало таким тонким, что я испугался, как бы оно не сломалось. Ювелир заменил эту часть кольца новым более толстым куском золота. В то время Элизабет предложила мне просто купить новое кольцо получше. Но я не хотел заменять старое, оно стало мне дорого сердцу.

Я никогда не думал, что буду стоять здесь сегодня, спустя десять лет с тех пор, как я впервые женился на Элизабет в здании суда. Я никогда не забуду, как подошел и увидел ее в тот день, одетую в короткое платье и тяжелые ботинки. Ей следовало бы убежать в горы, когда я приблизился, но она посмотрела на меня, ее зеленые глаза сияли. Она была так беззастенчиво полна надежд, так упряма. Я постоянно думал о ней, даже в первые дни, еще до того, как она переехала в мою квартиру.

Я уже говорил ей об этом раньше, делился с ней тем, как быстро у меня появились к ней чувства. Она смеется каждый раз, когда я напоминаю ей об этом, как будто это снова и снова шокирует ее.

— Ты точно так себя не вел! — любит повторять она мне.

— Да, хорошо, а что я должен был делать? Это все пугало меня.

Мы с ней должны были легко договориться. Я собирался изменить условия траста, расторгнуть наш брак и вернуться к жизни, какой я ее знал. Предполагалось, что она будет следовать правилам контракта и связываться со мной только в случае крайней необходимости, а не переезжать в мою свободную спальню и выговаривать мне за мою сварливость.

Я радуюсь каждый чертов день, что она не отступила, когда должна была.

— Ты помнишь, что мы ели там в прошлый раз? — спрашивает она теперь, имея в виду кондитерскую. — Я помню, у них был шоколадный торт, из-за которого мы чуть не подрались, верно? Боже, там было так хорошо.

Я киваю, улыбаясь ей сверху вниз.

— Что? — спрашивает она, тыча меня в живот. — Почему ты так на меня смотришь?

Я качаю головой.

— Ничего. Давай, очередь движется.

— Окей, чудак.

Я наклоняюсь и целую ее в волосы, крепче обнимая ее.

— Я люблю тебя, — говорит она мне с легкой улыбкой.

— Я тоже тебя люблю.

Девочки стонут.

— Родители! Пожалуйста, пойдемте уже!

Конец