Облака жизни
Шрифт:
– Разум у него помутился и Бог ему судья! Вот, что я скажу тебе Виктор.
– Ну, ладно – продолжал Виктор – его злоба, его и сожрёт! Тогда, господа ваши, что?
– Ничего плохого от них не видела! – ответила Ефросинья.
– Во многом они поступают мудро и доброта…, она живёт в них – добавил Алексей.
–Ну, ты и сказанул…, Алексей! – возмутился Виктор. Посмотри, какой у него дом и какой у тебя. Изба покосившаяся! У твоего доброго барина, все стены в золоте. А у тебя что? Вон, мох между брёвен торчит! – вскинув голову, глазами указал на то место.
– Откуда такая осведомлённость, Виктор? – спросил Алексей.
– Вчера с города вернулся. А сегодня, сразу к тебе. Пойдёшь со мною, в Красную гвардию!? Вместе, буржуев бить начнём!
– Нет, нет Виктор, я не смогу! – ответил Алексей.
– Почему, ты не сможешь? – удивился тот.
– Я не смогу Виктор, поднимать на людей руку и тем более убивать! – ответил Алексей.
Почесав затылок, Виктор кашлянул, не зная о чём говорить дальше. Все молчали.
– Виктор, мы живём здесь в полном неведении. Думаю, когда нас посетит представитель власти и расскажет о намеренье, в отношении нашей жизни, тогда и будем решать, что нам делать – возобновила разговор Ефросинья. Только одного понять не могу, как это, рабочие и крестьяне, решили всю власть прибрать в свои руки – продолжила она.
– Да, тётка Ефросинья, так оно и есть! – Крестьянам отдадут землю, а рабочим заводы – стуча себя в грудь кулаком, браво ответил Виктор.
Смотря на Виктора, она удивлённо сказала:
– Про заводы не знаю, но про землю, конечно, интересно узнать. Много её дадут или мало. Если много, что я должна с ней делать? Работать на ней, у меня сил нет. Ходить по ней! Так я и так, где хочу, там и хожу! Странно мне всё это. Ещё, у меня к тебе один вопрос, Виктор!
– Спрашивай, тётка Ефросинья… – ответил он. Сев на лавку и положив нога на ногу, с бравым видом глядел на неё.
С господами нашими, что станет? С Ядвигой Любамировной и с Сергеем Николаевичем?
– Ничего не будет. Просто отберут дом и всё барахло награбленное! – не шелохнувшись, ответил он.
– Виктор, господа никого не грабили. Ты, что- то путаешь! – вступилась Ефросинья.
– Нас, они грабили, нас! – закричал Виктор.
– Может, они не дадут своего согласия покинуть дом. Ведь, им идти некуда! Ужас овладел ею. На глазах Ефросиньи навернулись слёзы.
– Никак не думал тётка Ефросинья, что б такая крестьянка как ты, смогла пожалеть господ! Какой приговор их ждёт, не знаю. Может на работы какие пошлют, а может и к стенке поставят! – уверенно ответил он. Уже наслышан, о несогласных господах…
– Маменька! – в голос сказала Анна.
– Виктор, неужели все согласны в произошедшем? Когда, в нашей деревеньке появятся представители власти? – спросил Алексей.
– Если зима начнёт лютовать, то ждите только к весне. Засиделся я у вас! Пожалуй, пора к дому! Встав со скамьи, он подошёл к двери.
– Пока Алексей. Думаю, скоро свидимся! – уверенно произнёс он.
– До скорого Виктор. Опечалил ты меня – ответил Алексей.
– Ладно…,
– Алёша, скажи, ты знал о случившемся? – спросила Ефросинья.
– Знал, матушка… За Сергея Николаевича и Ядвигу Любамировну, не переживай. Мы с Василием и ещё несколько мужчин, всё устроили. Их никто не обидит, но и жить в этом доме им не предстоит.
– Где же им жить? – в беспокойстве, спросила Ефросинья.
– Матушка, другой дом у них теперь имеется. О его местонахождении никто не знает. Сейчас, я посвятил тебя в некую тайну! Проговорившись, можем погубить их!
– Я никому не скажу Алёша. Клянусь, сынок! – прошептала она.
– Матушка, скоро в наш дом приведу Полю. Вы уж, не обижайте её – попросил Алексей.
– Когда же, я вас обижала сынок! А уж Полюшку, тем более оберегать стану.
Ядвига ходила по опустевшему дому, где когда-то каждый уголок в нём был дорог. Теперь он пуст и даже холоден. Знают ли мои родители о том, что в России происходит! Если знают, то сколько страданий и потрясений, принесло им это известие. Они ждут моего возвращения и, я чувствую их ожидания. Бедные мои родители! До сих пор, что малое дитя скучаю по ним. Но встав передо мною с Сергеем, и сказав делай выбор:
– Или, ты идёшь с нами в лучшую жизнь или, с мужем отправляешься в лес, живя в нём непонятной жизнью, но с любовью. Подойдя к ним и обняв крепко каждого, я бы ответила:
– Простите меня, но, я выбираю любовь! Выбираю людей, которые сегодня меня окружают. Гладя рукой по стене, она сказала безмолвному дому: – я постараюсь приходить, навещая тебя!
– Приходи, – тихим шорохом ответил он.
Войдя на кухню Ядвига, присев на скамью стала наблюдать за Прасковьей. Та, не замечая её, суетилась у плиты.
– Прасковья, ещё немного и мы покинем наш дом, а на твоём лице никакой печали нет!
– Не хочу я печалиться, Ядвига Любамировна. Ведь уйдём отсюда все вместе. Вечерами, стану заваривать травяной чай, пирогов напеку. Поставим самовар на стол, красивые чашки выставим на белоснежную скатерть и заведём беседу попивая чаёк!
– А варенье, выставим на стол? – стала поддерживать её в разговоре Ядвига.
– Обязательно! – ответила Прасковья. Кстати, вы не забыли положить лото в сундук необходимых вещей? – спросила она Ядвигу.
– Нет, не забыла! – ответила та.
– Прасковья, вы порою уделите для меня время побеседовав по душам? – спросила её Ядвига.
– А как же… Конечно побеседуем! Мне уже к пятидесяти годкам, а может и более, в точности не знаю. Поделиться о своей несбывшейся любви, или о каких-то переживаниях в прошлом, даже хочется порою. Так что Ядвига Любамировна, посидим мы с вами в укромном уголке и поболтаем…
– Прасковья, зачем ты мне сказала о своём возрасте! – спросила Ядвига.
– Почему вас это расстроило? – недоумённо спросила Прасковья.