Обломки мифа, или «Мёртвые сраму не имут»

Гусев Анатолий Алексеевич

Всех троих сыновей Святослава окрестили. Он не возражал, ему было всё равно.

Глава 3

На вятичей

Лодки – однодеревки разделились: княгини Ольги продолжали движение вверх по течению в Вышгород, а князя Святослава свернули направо, пересекли Днепр и вошли в Десну. Пройдя немного, сгрудились все пятьдесят вместе. Два петуха, белый и чёрный, были торжественно утоплены. Это была жертва духу реки, чтобы пропустил без помех.

Душа двадцатидвухлетнего киевского князя пела. Святослав, сам-воевода шёл в свой первый самостоятельный поход, без отцовского воеводы Свенельда или другого какого воеводы. До этого он ходил два раза в поход на уличей и тиверцев, учился воевать на лошади. Науку он эту освоил, преодолел свой детский страх перед лошадью, но лошадей так и не полюбил. Хотя детей своих, как велел княжеский

роксаланский обычай, посадил в три года на коня. Потом ушёл за моря, учился самостоятельно управлять людьми. Его три дракара (10. Боевая ладья скандинавских народов (викингов). Размеры дракаров колебались от 35 до 60 метров. Команда до 150 человек.) три лета бороздили Балтийское и Северное море, грабили прибрежные города ободритов, немцев, англов и франков. Конечно же, он был не один, а в союзе с другими ярлами. Что он мог сделать один? На его дракарах было всего двести пятьдесят человек.

А вот теперь он шёл с двумя тысячами воинов! И каких воинов! Тысяча только викингов и ещё пятьсот русов. Остальные были местные славяне и чудь.

Викинги были в основном даны, много было и свеев, были и норманны и даже исландцы. Вон их ярл Сумарл Бджоргсен по прозвищу Исландец идёт на головном моноксиле, челне-однодеревки. Свои дракары викинги оставили под горою у Киева, под присмотром Свенельда и его дружины. Дракар хорош на море и крупных реках, а на небольших речках, по которым им придётся ходить, удобней всё же однодеревки. Они, конечно, тоже не маленькие, но, всё же в три раза меньше, чем дракар.

Сумарл-ярл Исландец идёт первым, потому что он имеет богатый опыт походов в неизвестные земли. А земля вятичей, куда сейчас направляются войны Святослава, была именно землёй неизвестной. Викинги этой дорогой не ходили. Это дорога не воинов, это дорога купцов. Один из купцов и шёл с ними проводником.

Сумарл родился на западе Исландии, где в хорошую погоду далеко на горизонте просматривались далёкие белые горы. И, набрав команду, он туда сходил. Оказалось, что там ничего интересного нет. Привёз моржовые клыки и шкуру белого медведя. Такой шкуры не было ни у кого в Европе, но команда была не довольна. Пришлось идти грабить Ирландию. Ходил он торговать далеко на восток в Биармию(11. Располагалась на территории современной Архангельской области, в бассейне Северной Двины, она же Бьярмаланд. Бьярмы – предки коми). Ходил и далеко на юг, в страну Чёрных людей. Возвращаясь, попал в шторм, оказался далеко на западе. Нащупал морское течение и шёл по нему на север вдоль неизвестной западной земли, населённой краснокожими людьми. К неописуемому удивлению Сумарла течение доставила его к берегам родной Исландии. Но они пошли совершенно пустыми, без добычи. Всё, что они награбили или выменяли в Земле Чёрных людей, пришлось поменять на еду в Земле Красных людей. Стыдно было возвращаться нищими, без добычи. А тут как назло норманнский тяжелогруженый снеккар(12. Другой тип военных судов викингов, имели меньший размер и меньшую команду (до 60 человек) куда-то шёл. Сумарл ограбил его, не задумываясь, и спокойно пошёл домой. Но тут появились дракары и снеккары норманнов. Пришлось срочно бежать, два дракара Сумарла летели как ласточки, аж до самого Киева. Так он и его сто семьдесят человек оказались на реке Десне в войске Святослава.

За четырьмя ладьями Сумарла Исландца, шли собственно ладьи Святослава с его пяти сотнями русов, возглавляемые Икмором и Фарлафом. Кроме того, Икмор был правой рукой Святослава. В войске все были мужчины крепкие, но Икмор превосходил всех и ростом и могучим телом. Фарлаф, мужчина лет сорока, руководил сотней ильменских словен и чуди и сам он был чудин, хотя и носил русское имя и часто ходил в походы с русами. В его ведении были стоянки, именно он распоряжался куда, в какое место кому встать.

Потом опять шли однодеревки викингов. У Воланда-ярла Брэндтсена, из Дании больше всего воинов – почти триста восемьдесят. За ним Халлдор-ярл Стейнсен, свей – двести десять человек, норманн Сверр-ярл Витаррсен вёл сто девяносто воинов, и у свея Ари Снорсена было шестьдесят человек – больше отец ему брать не позволил.

Всех их, кроме Сверра, Святослав знал по прошлым походам. У отца Ари Снора-ярла он и Халлдор нашли приют и защиту, когда за ними гнались ободриты. Ари и Халлдор прошлой осенью сами пришли служить конунгу Киева. Сверр возвращался из Царьграда, да загостился у гостеприимного Святослава и потом решил пойти с ним в поход. Воланда Святослав знал по походу на франков. Он появился в Киеве прошлой осенью почти по той же причине, что и Сумарл Исландец. Имя Воланд означает «Земля Войны» или «Поле Битвы» и он оправдывает своё имя, находя это поле битвы где угодно. И вот на севере Англии, ограбив какой-то монастырь вместе с каким-то норманнским ярлом, он с этим ярлом не смог поделить добычу по справедливости. Бой начался прямо под стенами монастыря. Команда норманна была разбита, вся добыча присвоена. Воланд спокойно ушёл к себе в Данию. Но конунг норманнов Харальд Серая Шкура пожаловался на него конунгу Дании Харальду Синезубому. Конунг Дании недавно крестился и намеревался всю Данию сделать христианской, и его возмутил этот грабёж монастыря язычником Воландом, и, главное, что он ни с кем не поделился. И Харальд Синезубый решил выдать ярла Воланда конунгу Норвегии, а имущество ярла забрать в свою пользу, частично, конечно, возместив ущерб норманнам и, решив, что ничего страшного не произойдёт, если один язычник убьёт другого язычника. Но Воланда вовремя предупредили, и он, забрав своих людей и всё ценное, что могло уместиться на драккарах, решил переселиться на Русь. Конунгу Дании достались лишь пустые дома ярла и его людей.

Замыкали шествие сто двадцать человек киевлян и прочих охочих людей различных племён и народов. Подчинялись они пока Фарлафу. Святослав надеялся выделить из их среды вождя по ходу движения.

Почти все они, и воеводы и воины были молоды. Из воевод самым старым был Сумарл Исландец, ему было тридцать четыре года, а самым молодым – Ари, ему всего восемнадцать.

Вёл их Святослав по пути из Киева к вятичам, с тайной целью набрать союзников и напасть с тыла, внезапно на Хазарию.

Прошлой осенью княгиня Ольга пришла на мужскую половину терема, в горницу своего сына Святослава. Святослав сидел на лавке у окна, давил лесные орехи пальцами, освобождая ядро от скорлупы, и играл сам с собой в шахматы, но встал, когда вошла мать.

– Сын мой – сказала княгиня, – можешь ли ты меня выслушать?

– Могу – сказал Святослав, сел на лавку и передвинул белую пешку.

Шахматы были сделаны из каких-то полудрагоценных камней, а доска из ценных пород деревьев, не растущих на Руси. Шахматы были из Персии, и их князю подарил Свенельд очень давно и он же и научил играть. Игра Святославу нравилась. Это игра для настоящих мужчин, игра для воинов – на доске происходило небольшое сражение.

Святославу нравилось не только воевать, но и учиться. Он знал несколько языков. Кроме своего родного русского, который был схож со скандинавскими языками, он знал, естественно, славянский язык племени полян, который, в свою очередь, мало отличался от языка уличей, древлян, дреговичей или северян. Знал он греческий язык и умел писать на нём. Конечно и у скандинавов и у славян была своя письменность, значки, которые передавали звуки языка, но греческий, это язык ромеев, язык знати. Знал он так же язык печенегов и мог объясниться на языке угров (13. Венгры).

– Управлять государством, Святослав, – сказала Ольга, – это не только махать мечом и водить полки в битву.

Святослав с жалостью посмотрел тёмно-синими глазами на свою старенькую матушку, княгине было уже за сорок, хотя седых волос в тёмно-русых волосах не было заметно, и стан её был гибким и стройным. Впрочем, волосы своей матери он видел только один раз в церкви, когда её крестили.

– И к чему такие речи? – спросил Святослав, сейчас он играл за чёрных.

Ольга подошла ближе:

– К тому, что хватит бродить за морями по чужим землям! Пора и о своей побеспокоится.

– Что о ней беспокоится? – он взял из берестяного короба орешек, раздавил его, ядрышко кинул в рот, а скорлупу в глиняную миску. – Ей что-то угрожает?

– Угрожает твоё безразличие к Русской земле! Я, слабая женщина, езжу по всей земле, навожу порядок. А ты забавляешься со своими викингами.

– Мужчина – пожал плечами Святослав и передвинул белую шахматную фигурку – строит дом, женщина наводит в нём порядок.

– И я навела!– и она передвинула чёрную фигурку. – Теперь не надо ездить по землям и мечом выжимать дань. Сами данники по договору привозят дань в определённые места, на погосты. И налоги все справедливые! Ни купец, ни ремесленник не обижены! А купец …

– Я помню. На купцах держится государство.

– На торговле.

– Это всё равно.

– Да нет же! Гончар делает горшок на продажу. Он же не ест обожжённую глину.

– Согласен.

– Я радею о купцах. Договор, что мы тогда с тобой заключили в Царьграде – выгоден. Русь богатеет. И благодаря моим трудам ты можешь отлучаться за моря и ходить на охоту.