Обмани смерть
Шрифт:
Как в ознобе передернула плечами, сухо бесстрастно сказала:
— Эксперты установили, что эти пять человек в гараже скончались от передозировки синтетических наркотиков. Шприцы с отпечатками их пальцев там же валялись. Уголовное дело даже и не возбуждали, полицейские проверку провели и все на этом закончилось. Все оказалось так просто.
— А как же повреждения полученные этими, — мужчина запнулся, не зная как правильно назвать убитых и обошелся междометием, — этими, патологоанатом при их вскрытии должен был обязательно обнаружить внешние и внутренние гематомы и отразить это в заключении. А это уже основание для более серьезного расследования, ведь факт получения ударов, для любого грамотного следователя, это возможность или даже обязанность заподозрить инсценировку несчастного случая.
— Разбираетесь, —
Мужчина промолчал, Даша неожиданно хихикнула, ее собеседник вздрогнул и с недоумением посмотрел на девушку, а та всё нервно хихикала и слезы текли по её щекам.
— Извините, — быстро вытерев лицо бумажной салфеткой и внешне успокоившись сказала Даша, — нашло.
Бросила скомканную салфетку на стол, выпила глоток сока, а потом:
— Петр Николаевич хорошо не только криминалистику знал, он ещё все внутренние отношения в системе уголовного сыска досконально понимал, — вполголоса заговорила девушка, — он мне и объяснил, что в расследовании преступления первые часы и сутки самые важные. Выявляются и опрашиваются свидетели. Исследуя место преступления, криминалисты находят материальные улики. На основании показаний свидетелей и полученных улик определяется круг поиска и выстраиваются версии. Если оперативные сотрудники в течение первых суток ничего не нашли, то расследование топчется на месте. Нераскрытые убийства сильно портят статистику, а цифры в отчетах это на сегодняшний день основной показатель работы полиции. Им уже давно плевать как всё в действительности обстоит, главное в отчетах всё хорошо, преступность снижается её раскрываемость повышается. Получим по этим показателям премии, новые звания. Всё под контролем, бухай, а потом спи спокойно родная страна. Проще, удобнее, безопаснее, заявить, что в смерти наркоманов нет состава преступления, передозировки это их нормальный так сказать конец. Пока судмедэксперт проводил свои исследования и писал заключение, полицейские ничего не нашли. Нет свидетелей, нет материальных следов преступления, тупик, «висяк», «глухарь». Патологоанатом написал, что причина смерти передозировка синтетических наркотиков и вызванная этим интоксикация организма, другие травмы как не имеющие отношения к смерти он в своём заключении, по убедительной просьбе сотрудников полиции, просто не отразил. Вот и всё. Можно спокойно спать. Только меня еще долго потом бессонница мучила, боялась заснуть и увидеть как тот мальчишка когда ему ввели в вену наркотик открыл глаза и пробормотал: «Мама, мамочка…»
Даша замолчала, посмотрела на сидевшего с застывшим лицом собеседника, с вымученной улыбкой спросила:
— Дальше рассказывать? Или хотите невинность сохранить? Это же так просто на всё закрыть глаза, заткнуть уши, закрыть рот, зажать нос.
Мужчина хотел желчно съязвить по поводу невинности, и сдержался.
— Рассказывай, — негромко попросил он, — ты же для этого пришла. Даша! — чуть повысил он голос, — Ты же до сих пор ищешь для себя внутреннего оправдания. Не так-то это просто убить человека, а этих пятерых ты убила, так?
— У этого ну Федора, осталась беременная жена, а второй ну этот мальчик, был единственным сыном у матери, ему всего семнадцать лет исполнилось, я это уж потом узнала, — с горечью сказала Даша, а дальше ожесточенно, — Остальных мне не жаль. Я убила, Я! И еще раз бы убила. Знаете, что Петр Николаевич тогда сказал?
Пока Даша оцепенело смотрела на убитых ею людей, Обмани смерть не суетясь тщательно уничтожал следы их пребывания на месте преступления. Потом молча взял Дашу под руку и вывел из гаража. Осмотрелся, никого нет. Через переулки они вышли на людную улицу. Сели в припаркованный на дороге микроавтобус. Обмани смерть быстро переоделся сам, заставил сменить всю одежду девушку, потом себе и ей обработал руки высокооктановым бензином. На микроавтобусе они быстро доехали до пригородных дач. Там на топком илистом берегу извилистой речки Обмани смерть сжёг снятую одежду, обувь, перчатки и сумку. Золу и остатки обгоревших вещей выбросил в проточную реку.
— Ты хотела отомстить за себя и объявила этому миру войну, — закончив уничтожение вещей, жестко сказал он стоявшей рядом и безразличной как манекен Даше, — так вот теперь ты знаешь, на любой войне гибнут невиновные, это её закон. Всегда так было и будет. Нет справедливых войн, есть только ее жертвы.
— Я… — очнувшись от его слов хотела сказать Даша, но Обмани смерть ее прервал.
— Только не надо теперь мучить себя запоздалым сожалениями, дело сделано и надо просто жить дальше. Это старое солдатское правило, такое же старое как и все войны.
— И как же дальше жить? — с равнодушием самоубийцы спросила Даша.
— Просто Даша, надо просто жить, — глядя на реку и пожав плечами ответил Обмани смерть, — я был на войне и как видишь живу. Если ты верующая помолись, если нет, то сегодня напейся вдрызг или пригласи знакомого парня и потрахайся с ним, а потом напейся. В общем, сними стресс. Если места нет, могу свою квартиру на время предоставить.
— Не могу, — покачала головой Даша, — от алкоголя меня сразу тошнит, а секс, — она помедлила, покраснела, побледнела, а потом прерывисто и как глотая слова, — в общем знаете… я наверно действительно полная дура… мечтала первый раз по любви… не было у меня еще ничего… а потом… потом эти твари меня втроем… вот как всё вышло. Мне теперь даже и думать об этом противно.
— Ясно, — продолжая смотреть на текущую воду, кивнул Петр Николаевич, — это пройдет.
— А у вас знакомый священник есть? — смущенно спросила Даша, — может…
— Есть, — неожиданно зло и тихо засмеялся Обмани смерть, — есть Дашенька, есть, только он расстрига и такой же больной на голову как и ты, тоже хотел и рыбку съесть и на хрен не сесть. Уж он-то тебе про милосердие на войне многое может рассказать. Хочешь познакомлю?
Глава третья
Раньше Андрей Кольцов думал, что раз он укрылся за стенами монастыря, то мертвые солдаты перестанут к нему приходить. Он искал утешения и спасения в молитве, изнурял плоть работой и постом, а они приходили и молча смотрели на него. Просто молчали и всё, он просил у них прощения, они оставались безмолвными, он молил Господа дать им покой, но они возвращались. Невидимые для других, днем или ночью, они беззвучно выстраивались в полном боевом снаряжении, как ждали, что он опять поведет их в бой. Это было похоже на сумасшествие, хотя почему было? Андрей Кольцов знал, что он сходит с ума.
— Бесы тебя искушают, — ласково сказал ему игумен на исповеди, а дальше настойчиво и сурово, — смирись, смирись сын мой, прости врагов своих, молись, молись…
Солдаты, эти мальчишки, старшему из которых было всего девятнадцать лет, и погибшие по его вине, это бесы? Он не мог и не хотел в это поверить, скорее это неупокоенные души.
Как и любого искренне верующего его мучили сомнения, но не в бытии Божьем, а в праве других людей говорить от Его имени. Церковь, собирающая материальные богатства. Церковь, благословляющая светскую власть. Церковь, принимающая в дар украденные у «малых сих» деньги. Иерархи, живущие в роскоши и призывающие верующих к смирению. Церковь, которую за неимением другой веры «возлюбила» светская власть и духовные пастыри которые заразились от носителей этой власти стяжательством, похотью, ложью, не все, но есть и такие. Омытая кровью мучеников медленно, понемногу капля за каплей вера стала уходить из храмов. Как и многие верующие, Андрей Кольцов видел всё это и знал, что есть другой путь. Ничто не ново в этом мире, читая историю жизни (житиё) нестяжателя преподобного Нила Сорского, думал Кольцов. Это православный святой призывал священнослужителей отказаться от материальных богатств и подавать верующим пример духовной жизни, а его последователей обвинили в ереси.
— Церковь, — на высказанные им вслух сомнения сказал игумен, — часть божьего мира который нас окружает. Изменятся к лучшему люди, изменится и церковь. Не старайся переделать этот мир, сын мой, это не удалось даже Христу, и он взошел на крест приняв на себя всю муку и все грехи людские. А если хочешь изменить этот мир, то попробуй начать с себя, и тогда ты поймешь, как трудно было даже рожденному земной женщиной Сыну Божьему. А если поймешь, то научишься и прощать. А человек грешен и слаб и он так нуждается в прощении.