Обмани-Смерть
Шрифт:
– Ты знаешь, чем хотел бы заниматься?
Я мог ответить: «Еще как знаю!» – но промолчал, прибавив звук в телевизоре, и притворился, что увлечен «Инспектором Морсом» [35] . Отец пожал плечами и вышел, хлопнув дверью.
Наступил трудный период: за девять месяцев я должен был превратиться в атлета. Тяжелая задача, особенно для одинокого человека. Вокруг меня образовалась пустота. Дважды мы с Джайпалом встретились на улице, и оба раза он отворачивался и переходил на другую сторону. Так же поступал Каран. Все их братья, сестры, друзья и приятели на меня даже не смотрели, но и не задирали. Я превратился в невидимку, и мне пришлось учиться одиночеству.
35
«Инспектор Морс» – британский детективный телесериал, основанный на серии романов писателя Колина Декстера. Выходил на британском телевидении в 1987–2000 гг.
За три месяца до начала экзаменов у нас с отцом произошла очередная стычка. Большую часть времени мы жили как чужие люди. Он оставлял мне вполне достаточно денег и иногда спрашивал: «Тебе что-нибудь нужно?» — а я чаще всего ограничивался коротким «ничего». Однажды вечером, в воскресенье, я занимался у себя в комнате. Раздалась трель телефона, и я навострил уши, решив, что звонит отцовская пассия, но слов не разобрал. Через несколько минут он появился в дверях, жутко бледный, с дергающимся подбородком.
– Твой дед умер…
– Какой дед?
– Мой отец.
Я понятия не имел о существовании английского дедушки. С тех пор как мы переехали в Лондон, родители ни разу о нем не вспомнили. Оказывается, Уильям Ларч жил в Шеффилде, в доме престарелых, а теперь умер – в одиночестве.
– Наверное, я должен туда поехать. Как ты считаешь?
Отец впервые поинтересовался моим мнением. Вид у него был потерянный.
– Должен или хочешь?
– Он мой отец.
– Сколько вы не виделись?
– Десять лет назад, сразу после возвращения из Дели, мы с твоей мамой посетили его. Встреча прошла… скорее, плохо.
– Я не понимаю, зачем ехать на похороны человека, с которым ты не ладил и практически не общался.
– Повторяю, он – мой отец, и мы поедем.
– Собираешься взять меня с собой?
– Так будет правильно. Заодно восстановим отношения с родственниками.
– Поступай как знаешь, но на мою компанию не рассчитывай. Провожать в последний путь нужно тех, кого любишь, чья смерть причиняет боль, а не чужих людей. Я своего деда знать не знал, пока он был жив, и не имею желания «знакомиться» сейчас. Лучше бы вы рассказали…
– Мы должны отправиться вместе, Томас.
Я отказался, он разозлился, кричал, что у меня нет сердца, раз не хочу поддержать его в тяжелую минуту. Я уткнулся в учебник математики, надеясь, что отец скоро утихомирится, но он совсем разошелся, побагровел, схватил меня за плечо и заорал:
– Я устал от твоих капризов, гадкий мальчишка! Ты – худшая из всех моих ошибок!
Я вскочил со стула, стряхнул его руку и прошипел:
– Не смей меня трогать! Хочешь отправиться в Шеффилд – на здоровье, но без меня. Это ты плохой сын, а не я. Должно быть, дурная кровь… Да, и еще: на твои похороны я тоже не приду!
Мы смотрели друг на друга, как разъяренные питбули, я ждал удара, но отец выместил злобу на книгах – смахнул их со стола – и вышел. Он отсутствовал десять дней, а когда вернулся из Шеффилда, и словом не обмолвился о том, как проводил время.
Я принюхался – и ничего не почувствовал. Запах гари исчез, можно было снова дышать полной грудью. Я сидел на постели и гипнотизировал будильник: 23:56, 23:57, 23:58… В голове возник протяжный звук гитары Нопфлера…
НаЯ решил не искушать судьбу и посмотрел на стрелки через минуту после полуночи. Свершилось. Теперь мне восемнадцать. Наконец-то я мог уйти, мог сам распоряжаться своей жизнью, никому не давая отчета. Моя юность как-то вдруг, разом закончилась. Я взял дорожную сумку, куда давным-давно сложил минимум необходимых вещей. Все остальное – в том числе воспоминания – стало ненужным. Я обвел взглядом комнату и решил, что ноги моей здесь больше не будет. Из-за двери доносился храп отца, но я не собирался будить его и прощаться, надеясь, что мы больше не увидимся.
Лестница скрипнула, я остановился перед входной дверью, повесил ключи на крючок вешалки. На улице было холодно, моросил дождь. Я поднял воротник плаща, прошел через садик и закрыл за собой калитку. От фонарей струился бледно-желтый свет, на первом этаже, у мамаши Свонсон, работал телевизор. Честные труженики спали в своих постелях. До прихода ночного автобуса оставалось двадцать минут, и я не торопясь шел по пустым улицам. Паб, рестораны и магазины давно закрылись.
На остановке я был один. Показался сто восьмой, я махнул водителю, поднялся в салон и прошел назад.
Мимо на полной скорости летел город. Я посмотрел в окно и поклялся себе, что никогда не вернусь в Гринвич.
Я хотел, чтобы моя жизнь была четко распланирована и одновременно полна неожиданностей. Чтобы не приходилось отвлекаться на мелочи повседневности. Я мечтал служить родине с оружием в руках, зная, что могу погибнуть, но отрешившись от накопительства и эгоистичных желаний. Я выбрал для себя жизнь солдата, чтобы защищать Англию от многочисленных внутренних врагов, подрывающих ее безопасность. Пора покончить с примирительными речами, сочувствием и мягкотелостью. Радушие и гостеприимство нации превратили страну в мировую помойку для людей, которые нас ненавидят и презирают, кусая руку дающего. Если гость готов в любой момент нанести вам удар в спину, прекраснодушные речи о гуманизме теряют всякий смысл. Представьте: на вас покушались, но вы выжили, а близких вам людей убили. Что станете делать? Нанесете ответный удар, и это будет самозащита. Сегодня нужно сражаться или погибнуть, забыть о самобичевании, склонить голову и отступить. Заявить ясно и четко, что мы живем в уникальной стране со славной историей, которой имеем право гордиться. Нам не в чем каяться, не за что извиняться, особенно за то, что мы – англичане. Все это я изложил – как сумел (мне едва исполнилось восемнадцать) – рекрутерам в Лимпстоне [36] , когда они спросили, почему я хочу служить в прославленном Королевском военно-морском флоте Вооруженных сил Великобритании.
36
Тренировочный центр Королевской морской пехоты военно-морского флота Вооруженных сил Великобритании.
Лимпстон!.. Мне так много рассказывали о нем на базе в девонской глуши, этом адском предбаннике, что только безумец мог захотеть попасть туда. Вряд ли кто считал, сколько наглых щенков вроде меня были сломлены и изгнаны из Лимпстона, потому что оказались непригодны для Королевского флота. Туда брали только лучших из лучших, сортировали их и восемь месяцев мордовали – с единственной целью: отбить охоту, заставить дрогнуть. Выдержать мог только человек со стальной волей, потому что каждый новый день был труднее предыдущего. Я не хотел оказаться в числе неудачников.