Обмануть себя
Шрифт:
— Верю и поздравляю. Ты нашел свое место, значит, каждый день не задаешься извечными вопросами о смысле жизни.
— Твой кофе, — внимательно взглянув на Вадима, сказал Андрей и пододвинул к нему горячий ароматный напиток.
— Спасибо.
— А ты такой же красавчик, каким я тебя помнил все это время, — заметил Закревский, хитро прищурившись. — Нет, я не прав. Ты стал еще красивее.
— Ладно тебе, — отмахнулся Белов, хотя комплимент прозвучал приятно и придал ему уверенности. Он вспомнил, как мама всегда говорила, что красивому человеку очень трудно отказывать в просьбе. — Мы так давно не виделись, что я затрудняюсь — с какого вопроса начать?
— Я тебе помогу и дам краткую биографическую
— Ты о себе?
— Может быть. Знаешь, я не стремлюсь создавать семью, не спешу обзаводиться детьми. С меня довольно переживаний далекой юности. Пинок под зад, который я получил тогда, до сих пор заставляет меня съеживаться. С тех пор я сказал себе, что я — не герой их романа. Зачем обманывать себя? Так, романчики, ни к чему не обязывающие, кратковременные отношения. Женщины для меня остаются загадкой, которую я не стремлюсь отгадывать. Вообще-то я им не верю — вот и весь секрет. Они используют меня, я — их, но без трагических историй. Я настолько погрузился в свой мир, витаю где-то там… — Андрей взмахнул рукой, запрокинув голову. Это выглядело театрально, наигранно, но Вадим понимал, что сейчас здесь не место фальши. Андрей не играл. Он только хотел показать, что ему легко и хорошо живется. — Я живу с родителями, хотя давно могу иметь собственную квартиру. Зачем только? Старики жалуются, что я часто не бываю дома: поездки, творческие встречи, подготовка выставок — я иногда забываю о времени суток. Родители сначала радовались моей увлеченности, а теперь говорят, что единственное, о чем они мечтают, — о внуках. Заждались.
— Это обязательно случится, только не все зависит от нас, — отпивая маленькими глотками кофе, заметил Вадим.
— Совершенно с тобой согласен. Только иногда мне кажется, что они подозревают, что со мной что-то не в порядке в плане сексуальной ориентации.
— Этим скоро тоже никого не удивишь.
— Да, но консерватизм поколения наших родителей не приемлет таких метаморфоз, согласись.
— Может быть, я как-то не задумывался над этим.
— Вот и славно. Как видишь, я постарел, в чем-то поскучнел, а вообще — коренных изменений ноль. Работа для меня означает все. Наверное, так нельзя, но пока меня это абсолютно устраивает, — закуривая сигарету, завершил Андрей и пододвинул к Белову пепельницу. Увидев, как друг отрицательно покачал головой, удивленно поднял брови. — Не куришь?
— Недавно решил бросить. В Новый год вошел без старых привычек. К тому же сигареты, которые я курил, стали такой отравой, а ведь я в некоторых вопросах — консерватор еще больший, чем наши предки. Сбылась мечта моей жены — она не выносит запаха табака. Надеюсь, что меня хватит надолго.
— Теперь твой черед, Петрович. Расскажи, как живешь, чем дышишь.
Вадим охотно начал с того, что тоже доволен своей работой. Желая добиться большего понимания, он тоже делал ударение на то, что, по его мнению, было интересно слушать Закревскому. Вадим обрисовал настоящее и радужные перспективы своего бизнеса. Конечно, не вспомнить в разговоре о Косте Проскурине он не мог: зачем приписывать себе чужие награды. Отдавая должное своим заслугам и талантам, Вадим понимал, что участие в их проектах Кости — далеко не самое последнее звено в цепи удач и скорого осуществления планов.
— Вот так мы с ним и расширяем сферу нашего бизнеса. В этом году, наверное, откроем еще один магазин в Горинске, но Костя на этом не остановится. В нем есть здоровая доля авантюризма, которая не дает нам сидеть на месте. Правда, иногда приходится возвращать его на грешную землю, но для этого мы и вместе — чтобы не давать друг другу совершать ошибки.
— Мужская дружба — большое дело, — согласился Андрей. — А как твоя личная жизнь? Мама говорила, что ты женат?
— Да, наверное, у меня получилось, как в поговорке: Бог троицу любит. Я стараюсь даже не вспоминать о том, что Валя — моя третья жена. Только с нею все по-настоящему. До этого — игра, фантазии, неконтролируемый всплеск гормонов, — Белов сознательно идеализировал свои семейные отношения. В свете предстоящего разговора он хотел казаться заботливым, внимательным, удовлетворенным, приветствующим творческое начало.
— Значит, ее зовут Валя, — констатировал Андрей.
— А его — Димка, — улыбнулся Вадим и поспешил добавить: — моего сына.
— О, так твоя жизненная программа практически выполнена.
— Я бы не был так уверен.
— Жаль, что ты не захватил с собой их фотографий, — задумчиво сказал Андрей, поправляя высокий ворот черного свитера.
— Зато я захватил кое-что другое, — загадочно произнес Белов и, открыв папку с рисунками, достал их и протянул Закревскому. — Посмотри, что ты об этом думаешь?
На лице Андрея не проявилось никаких эмоций по поводу увиденного. Он курил, глубоко затягиваясь и выпуская в сторону широкую серую струю дыма. На каждый рисунок у него уходило две-три затяжки. Это наблюдение почему-то разозлило Вадима. Он все смотрел на лицо старого друга, чувствуя, что если не заметит на нем хоть тени не восторга, но одобрения, то выхватит Валины рисунки и выбежит из кабинета. Белову показалось, что время остановилось: тишину слегка разряжали приглушенные шаги в коридоре, кто-то дернул за ручку двери и, вероятно, передумав, отошел. А Закревский продолжал рассматривать раскинувшиеся перед ним небеса. Они спустились со своих недосягаемых высот и мирно, как-то буднично устроились на его широком рабочем столе.
Наконец Андрей поднял глаза и как-то странно посмотрел на Вадима. В его взгляде было удивление, смешанное с недоверием, восторгом и нетерпением.
— Это бомба, — тихо сказал Закревский, снова закуривая сигарету.
— Ты можешь выразиться проще? — Вадим едва подавлял в себе раздражение. Ему уже не нравились медленные, словно запрограммированные движения товарища и его манера изъясняться.
— Автор не ты, — словно не слыша просьбы, продолжал Андрей.
— Да, это все она, — Вадим почему-то не нашел нужным назвать ее по имени. Все было и так ясно и понятно.
— Я уже жалею, что до сих пор не познакомился с такой женщиной. Был ты, Белов, везунчиком, везунчиком и остался. Если ты скажешь, что при этом ваш холодильник полон еды, квартира блестит от чистоты, а ребенок весел и здоров — я скажу, что тебе несказанно повезло! У тебя идеальная жена!
— Ты попал в десятку. Она — чудо, — поспешил согласиться Белов.
— Я должен с нею познакомиться, — Закревский аккуратно сложил все работы в папку и, держа ее в руках, спросил: — Надеюсь, наши планы совпадают, и вы хотите показать это миру?
— Да, скорее этого хочу я, а она просто творит и находит в этом удовольствие. Я принес лишь часть, Валя отобрала самое любимое.
— У нее необыкновенное чувство цвета, пространства. Думаю, что мы просто обязаны устроить ей персональную выставку.
— Что требуется от меня? — спросил Белов, но наткнулся на сурово сведенные к переносице брови Андрея. — Ты не пойми меня превратно, но мы живем в реальном мире.
— Мы живем в мире, в котором еще не забыты понятия дружбы, Петрович. Так что не задавай мне больше глупых вопросов, — Андрей отдал папку Вадиму и открыл свой блокнот. Полистав его, он беззвучно зашевелил губами, отведя взгляд в сторону, будто что-то подсчитывая. — К апрелю она должна быть готова, числу к десятому.