Обманутые надежды
Шрифт:
– Конечно. Корректирующая.
– Сколько времени займет восстановление?
– Дня три как минимум.
– Понятно. А как дела с Парком?
– Поправляется. Уже встает, но тяжелые нагрузки пока противопоказаны.
– Заштопали, как куклу, - усмехнулся Циклоп.
– Как это?
– спросил Макс.
– А ты его еще не видел? Весь в металлических скобах, швах наружу. Словно мешок зашили на скорую руку.
– Мы точно попали в центральный госпиталь?
– спросил Макс.
– Хороший вопрос, - ухмыльнулся Циклоп.
– Конечно, центральный, - развела руками Сади.
– А насчет Чеда Парка - у него были множественные внутренние повреждения мягких тканей, переломы. Насколько я знаю, там операция прошла как по часам. Да и реабилитация идет быстро.
– Надеюсь на это, - сказал Макс.
– Но положения это не меняет - и ты, - он посмотрел на Циклопа, - и Парк - остаетесь здесь.
Здоровяк открыл было рот, но Макс перебил его:
– Вопрос закрыт. Надеюсь, старые счеты между 'Мантикорой' и 'Зрячими' забыты. Хотя бы на время.
– Прошу прощения...
– Сади немного закатала рукав бледно-голубого халата, открыв закрепленный на запястье коммуникатор.
– Слушаю...
– проговорила в него.
– Да, он здесь, - многозначительно уставилась на Макса, ища глазами его коммуникатор.
Макс лишь пожал плечами. Ему был выдан такой же браслет, но в первый же день прибор лег рядом с компьютером в собственной комнате да так там и остался. Отчего-то разум протестовал против такого электронного поводка. Отсутствие при себе устройства связи внушало обманное чувство отчужденности от внешнего мира. Глупая и наивная попытка побыть в одиночестве. Хотя бы ненадолго.
– Да, конечно! Сейчас будем, - продолжала отвечать Сади.
Она хмурилась, периодически покусывая губу.
– Что-то случилось, - проговорила девушка, закончив сеанс связи.
– Нам надо вернуться к Найту. Машина уже ждет у входа.
– Ну, пойдем, - ничего не понимая, сказал Макс.
Они вышли из комнаты, оставив в ней Циклопа. Тот все так же продолжал сидеть на полу.
***
Первое ощущение приближения чего-то из ряда вон выходящего настигло их сразу на улице. Командный центр и раньше не выглядел спокойным местом, а теперь и вовсе принял вид растревоженного муравейника. Причем муравейник явно готовился к обороне.
Появилось больше военной техники: от небольших маневренных 'Церберов', снующих между марширующими отделениями пехотинцев, закованных в тяжелую броню, до нескольких осадных танков. Танки, судя по вскользь брошенному взгляду, рассредоточивались по базе, принимая конфигурацию стационарных огневых единиц. В таком положении они могли вести огонь как по наземным, так и по воздушным целям. Хотя, конечно, проигрывали в огневой мощи специализированным ракетным турелям. Тем не менее, возможность в кратчайшие сроки не только менять позицию, но и участвовать в штурмовых и наступательных операциях, делала осадные танки незаменимыми для ведения наземных боевых действий.
В воздухе пронеслось звено 'Грифонов'.
Особенной спешки Макс не заметил, но все же некоторая доля торопливости ощущалась. Торопливости, отлаженной многочисленными тренировками и реальным боевым опытом. Опытом, основанным на одном единственном желании - выжить.
– Что случилось?
– спросил Макс у водителя ожидавшей их машины - уже знакомого приплюснутого тягача, какой впору использовать для буксировки самолетов, а не в качестве такси.
Сидевший за рулем человек только неопределенно повел плечами, с силой надавил на газ. Двигатель взвыл, разгоняя многотонный транспорт.
Они неслись по дымящей, грохочущей металлом и ревущей многочисленными двигателями базе. Муравейник исторгал из своих недр тонны смертоносного металла. Воздух стал густым и промасленным. Запах горячего железа и пыли настырно лез в нос.
По коридорам лабораторного комплекса шли уже быстрым шагом. Сади даже перешла на бег. Их ожидали в просторном координационном зале. Здесь располагалось нечто вроде центра, куда сливались все информационные потоки всего комплекса - каждого отсека, каждой лаборатории. Это позволяло вести сразу несколько параллельных взаимозависимых исследований и при необходимости в реальном времени корректировать течение каждого из них.
Координационный зал имел форму амфитеатра, ареной которого служил огромный круглый стол, над которым в воздухе висела голографическая проекция схемы лабораторного комплекса. На проекции были четко видны все три уровня комплекса с детализацией каждого рабочего места, каждого коридора и прочими важными точками, помеченными условными пиктограммами. Вокруг стола сидели операторы. Только эти люди могли манипулировать проекцией, выводить или убирать данные. Но действовали они только по команде одного из профессоров комплекса. К профессорскому составу относился и Александр Найт, который сидел в первом ряду за спинами операторов и с выражением глубокой задумчивости на лице что-то рассматривал на индивидуальном мониторе. На более высоких рядах амфитеатра расположились руководители подразделений и групп.
В зале царил гул голосов. Люди часто вставали со своих мест, что-то обсуждали с коллегами, советовались с кем-то из профессоров. Изображение схемы, проецируемой с центрального стола, постепенно заполнялось различной штриховкой (красной, зеленой и желтой), назначения которой Макс не знал.
– Вы-то объясните, что значит весь этот шум?
– громко спросил Макс, подойдя к Александру Найту.
Тот резко поднял голову, но в его глазах некоторое время стояло непонимание, словно мозг все еще работал над какой-то всепоглощающей задачей.
– Планы изменились, - наконец произнес он.
– Вы вылетаете немедленно. Надеюсь, сборы не займут много времени.
– Хотелось бы подробностей, - поморщился Макс.
– Хорошо, но быстро. Присаживайтесь. За последние часы случилось сразу несколько важных событий. Первое: силы Республики на планете перешли в контрнаступление. Вы спрашивали меня об артиллерийской подготовке. В этот раз мы ее применили. Орудия доставлены совсем недавно, сегодня завершено их полное развертывание.