Обмасонивание
Шрифт:
Ростислава не обладала ни бешеным темпераментом Андрея, ни безграничным оптимизмом Софьи.
Как княжна она получила с младенчества полную дозу "выученной беспомощности" в форме христианской проповеди. Да где ж ещё и виться-то лучшим проповедникам, как не на княжьем дворе? "Моление Даниила Заточника" - просто пример:
– - Княже! Денег дай! А я тебе так вычурно совру - никто так не сумеет!
Потом - поток внезапных, от неё никак не зависящих "негативных событий": переезд на чужую сторонку, свадьба с пьяным изнасилованием, болезнь
Предполагаю, что именно появление жены, подростковый секс, и сбило настройки гипофиза Магога, погнало его тело в безумный, чудовищный рост. Об этом здесь не говорят, но... не считайте предков дураками. Как только они перестают всё сваливать на ГБ, так вполне обнаруживают причинно-следственные связи в реале. Или, хотя бы, делают о них разумные предположения.
"Выученная беспомощность" естественно, при первой же возможности, разворачивается в поиск кумира, спасителя, хозяина. Наполненный страстной надеждой:
– - Господин! Защити меня! Я вся твоя! Только не надо больше... так.
При отказе - уныло-равнодушное:
– - Что воля, что неволя - всё едино.
И можно снова... А она будет только тихонько скулить. Как те собачки в загоне под током.
Душа Ростиславы не связывалась в моём воображении ни с каким оружием. Скорее... с заброшенным недостроем.
Есть кое-где фундамент, оплывшие пустые котлованы, куски поставленных стен, осколки стекла, штабель кирпича, сгнившие наличники и двери, мусор - строительный, бытовой, природный, дерьмо - человеческое и скотское, бурьян клочьями, крапива...
Душа пятнадцатилетней женщины. Княгини, вдовы. Теперь - ещё и ублюдки. Ублюдочницы? Бастардини? Как это правильно в женском роде? "Курвиной дочки"?
Захламлённый пустырь личности... замусоренная душа...
"Делать из дерьма конфетку - моё хобби". А тут - отнюдь не "дерьмо".
Способность быстро учиться... "Развиваются поведенческие и когнитивные навыки...". Готовность воспринимать новый реал, меняться... Как она тогда моих парней дразнила... Отсутствие истерики... Целенаправленно, сосредоточенно "не-грудью" на "не-амбразуру"... Были моменты паники, но - могло быть много больше и тяжелее... Попытка заступиться за единственного родного её человека, за мать. Когда я ту курвой назвал. Могла бы и промолчать... Разумный взгляд серых глаз... в "острых" для неё ситуациях. Чуть больше "сапиенса", чем в обычных "хомо"? И вот - иностранный язык. Что весьма... не типично. Иной опыт. Хотя бы просто - вид иных вещей, иных людей...
И что мне с этим "недостроем" делать?
Строительные ассоциации вызывали в памяти картинки из прежней жизни, вид и звук ревущих тяжёлых бульдозеров, срывающих, сносящих накопившийся мусор, очищающих площадку "до голого материка", звон и грохот копров, вбивающих железобетонные сваи в неподатливую, вздрагивающую от равномерных ударов, землю. И удобное, изящное здание. Поднявшееся на месте недавней помойки.
Как это сделать стройкой - знаю. А вот с душой человеческой... Для начала - "бить шурфы". А там... по обнаруженным свойствам.
И я пошёл. В подземелье к Ноготку. Выяснять подробности "залегания" и "промерзания".
Глава 548
Взвизгнул засов, стукнула дверь. Она сидела на земле у стены, плотно обхватив коленки руками, повернув ко мне лицо. Измученное, с ввалившимися глазами, с растрёпанной косой. Подслеповато щурилась на свет скипидарного светильника, принесённого мною. После суток темноты - на свет смотреть больно. По себе знаю.
Её трясло. Тело била неостановимая дрожь, стучали зубы, дрожали пересохшие, обмётанные белым, губы.
В подземельях холодно. По себе знаю.
Вспомнился мне киевский застенок. Тогдашний "космос". Мой панический, невыносимый ужас.
Мне было хуже - я ничего не понимал, был совершенно не готов. К "Святой Руси". К системе. К рабству. К собственному состоянию "двуногой скотинки".
И - дольше. Оставить её здесь ещё на пару дней? Чтобы "дошла до кондиции"?
– Фактор времени. Боголюбский... Степанида свет Слудовна поторопила тогда, семь лет назад, Саввушку. И вот я здесь. Воевода Всеволжский. Живой и при делах. А могли вбить мне эту... "выученную беспомощность" аж до донышка души.
Она - не я. В неё это свойство вбивали всю её жизнь, каждый день. Всей "Святой Русью".
– - Ты сказала: "Я - твоя. В воле твоей. Господин". Не передумала?
Она попыталась ответить. Горло отказало - только хрип. Сухо здесь. Испугалась, что я не пойму, или пойму не так. Нервно затрясла, замотала головой. Отрицательно. И остановилась. Спрятав лицо в колени и тревожно кося поверх них глазом.
– - Ты хочешь отдать себя? В мою власть? В рабыни? Стать орудием говорящим? Скотинкой двуногой? Моей вещью? Исполнять любую мою волю? Превозмогая свой страх. Свою боль. Даже и ценой жизни своей. У тебя не будет иной цели, чем услужить мне? Иной заботы, чем забота о благе моём?
Она снова трясла головой. Теперь утвердительно.
– - Ты понимаешь, что я - "Зверь Лютый"? Что отдавшись мне ныне, ты никогда не выйдешь из моей воли? Ты никогда не станешь свободной. Ни на этом свете, ни на том. Это - навечно. Над тобой более не будет ничьей иной власти. Отца или матери, епископа или князя, бога или диавола. Только моя. До скончания веков.
Она снова трясла головой соглашаясь. Понимает ли? Осознаёт ли? Или просто измученно-автоматически... "отстань придурок"?
***
– Знаешь ли ты, что тебя ожидает? Холод, голод, ненависть, насмешка, презрение, обида, тюрьма, болезнь и самая смерть? Отчуждение полное, одиночество?
– Знаю. Я готова. Я перенесу все страдания, все удары.
– Не только от врагов - но и от родных, от друзей?
– Да... и от них.
– Знаешь ли ты, что ты можешь разувериться в том, чему веришь теперь, можешь понять, что обманулась и даром погубила свою молодую жизнь?
– Знаю и это.
Что-то из меня опять русская классика выпирает. Тургенев, стихи в прозе. Как в школе учили - близко к тексту.