Обмен разумов (сборник)
Шрифт:
– Я человек кроткий, сеньор, – обратился он к Марвину. – Я не легко обижаться. Право же, в родном селе Монтана Верде де лос трес Пикос меня считать безобидный. Я ничего не просить, только разводить пейотовый побеги в высокий горах Ламбробии под сень того дерева, что называться «шляпа от солнца», ибо то есть лучшие в мире пейотовые побеги.
– Вполне сочувствую.
– И все же, – продолжал Вальдец с нажимом в голосе, – когда эксплойтатор дель норте оскорбляет меня, а тем самым позорит память взрастивших меня родителей, о сеньор, тогда глаза мои застилает красный туман, нож сам вскакивает ко мне в руку
– С каждым может случиться, – сказал Марвин.
– А ведь, несмотря на острое чувство чести, – заявил Вальдец, – я в общем-то как дитя – порывист и беспечен.
– Я, собственно, успел это заметить, – отозвался Марвин.
– Но хватит об этом. Так вы хотеть нанять меня сыщик искать девушка? Ну конечно. Эль буэн пано эн эль арва се венде, вердад? [13]
– Си, омбре, – со смехом ответил Марвин. – И эль дезео венсе аль миедо! [14]
13
Хороший урожай продается на корню, не так ли? (исп.)
14
И желание побеждает страх! (исп.)
– Луэс, аделанте! [15]
И рука об руку два приятеля шагнули в ночь под тысячи сверкающих звезд, подобных остриям пик несметного воинства.
Глава 18
Выйдя из ресторана, Вальдец обратил смуглое усатое лицо к небесам и отыскал созвездие Инвиднус, которое в северных широтах безошибочно указывает на северо-северо-восток. Приняв его за базисную линию, Вальдец мысленно начертил крест с учетом ветра (дующего в щеку с запада со скоростью пять миль в час) и мха на деревьях (отрастающего с северной стороны стволов роняписа на миллиметр в день). Он сделал поправку на восточную погрешность – один фут на милю (снос) и южную погрешность – пять дюймов на сто ярдов (совокупность эффектов тропизма). Затем, приняв к сведению все данные, зашагал в юго-юго-западном направлении.
15
Итак, вперед! (исп.)
Марвин последовал его примеру. Не прошло и часу, как они вышли из городской черты на покрытые жнивьем поля. Еще через час исчезли последние признаки цивилизации, потянулось нагромождение гранита и скользкого полевого шпата.
Вальдец не выказывал намерения остановиться, и в Марвине смутно шевельнулось беспокойство.
– Нельзя ли все же узнать, куда мы идем? – спросил он наконец.
Вальдец сверкнул белозубой улыбкой на загорелой физиономии цвета сиены:
– Искать вашу Кэти.
– Неужто она живет так далеко от города?
– Понятия не имею, где она живет, – пожал плечами Вальдец.
– Не имеете?
– Да, не имею.
Марвин остолбенел.
– Но вы же говорили, будто
– Никогда я ничего подобного не говорил ни прямо, ни косвенно, – сказал Вальдец, наморщив темно-коричневый лоб. – Я говорил, что помогу вам искать ее.
– Но если вы не знаете, где она живет...
– Совершенно неважно, – заявил Вальдец, строго подняв куцый палец. – Наши поиски не имеют ничего общего с тем, где Кэти живет; наши поиски сводятся к простейшей задаче – найти саму Кэти. По крайней мере так я вас понял.
– Да, конечно, – сказал Марвин. – Но если мы идем не туда, где она живет, то куда мы идем?
– Туда, куда она будет, – безмятежно ответил Вальдец.
– Ага, – сказал Марвин.
Шли они сквозь вздымающиеся чудеса минерального царства и наконец пришли к низкорослым холмам, что как усталые моржи залегли вокруг искрящегося голубого кита – величественной горной цепи. Прошел еще час, и Марвин опять забеспокоился. Однако на сей раз он высказал свои сомнения обиняками, надеясь выведать тайну хитростью.
– А вы давно знаете Кэти? – спросил он.
– Ни разу не имел удовольствия встретиться, – ответил Вальдец.
– Значит, впервые увидели ее со мной в ресторане?
– К сожалению, даже там я ее не видел, ибо, пока вы с ней беседовали, я в мужском туалете выгонял из почки камень. Возможно, я заметил ее краешком глаза, когда она распрощалась с вами и вышла, но скорее всего то был лишь доплеровский эффект, созданный красным турникетом.
– Следовательно, вы вообще ничего не знаете о Кэти?
– Только то немногое, что слышал от вас, а это, по совести, практически ничего.
– Так как же вы собираетесь отвести меня туда, где она будет? – возмутился Марвин.
– А очень просто, – ответил Вальдец. – Если бы вы хоть на секунду задумались, вам бы сразу все стало ясно.
Марвин задумался на целых несколько секунд, но орешек оказался ему не по зубам.
– Будем рассуждать логически, – сказал Вальдец. – Какая передо мной задача? НАЙТИ КЭТИ. Что мне известно о Кэти? Ничего.
– Не очень-то вы меня обнадеживаете.
– Но это лишь половина задачи. Допустим, мне ничего не известно о Кэти, но что мне известно об отыскании?
– Что?.. – спросил Марвин.
– Представьте, об отыскании мне известно решительно все, – торжествующе объявил Вальдец, размахивая изящными терракотовыми руками. – Ибо я специалист по теории поисков!
– По чему? – переспросил Марвин.
– По теории поисков, – повторил Вальдец уже не так торжествующе.
– Понятно, – сказал Марвин, ничуть не потрясенный. – Что же, замечательно. Я уверен, что теория великолепна. Но если вы ничего не знаете о Кэти, не представляю, чем вам поможет даже самая распрекрасная теория.
Вальдец вздохнул (отнюдь не демонстративно) и провел красновато-коричневой ладонью по усам.
– Дружище, если бы вам было известно о Кэти все – ее привычки, друзья, желания, антипатии, надежды, страхи, мечты, планы и тому подобное, – как, по-вашему, удалось бы вам ее найти?
– Наверняка удалось бы, – ответил Марвин.
– Несмотря на то что вы ничего не знаете о теории поисков?
– Да.
– Что ж, – сказал Вальдец, – а теперь рассмотрим обратный случай. О теории поисков я знаю решительно все. Следовательно, мне нет нужды знать что-либо о Кэти.