Обнаженная натура
Шрифт:
Рюкзак был новый, потому что у меня с собой было больше смертельных игрушек, чем легко нести. Мне пришлось подгонять лямки к спине, затягивать их туго, чтобы рюкзак не перекашивался от кобуры с «браунингом». Когда приходится надевать бронежилет, «браунинг» у меня в набедренной кобуре. «Смит-и-Вессон» на лямках впереди на жилете, а без жилета — у меня на пояснице. Кобуру на штанах я перестала носить, когда женские джинсы стали так разнообразны по стилям и расположению талии. В гнездах, предназначенных изначально для патронов, я держала
А глаза у Шоу вытаращились от удивления именно при виде большого ножа на спине. Я изо всех сил старалась шерифа игнорировать. На другой стороне кобуры было место для дополнительного магазина «браунинга», что давало мне четырнадцать патронов в пистолете и еще четырнадцать в дополнительном магазине, плюс еще два запасных магазина в рюкзаке. «Смит-и-Вессон» я повесила на пояс, сдвинув вперед, чтобы в других лямках не запутался. При мне была набедренная кобура, переделанная для хранения дополнительных обойм к «браунингу» и «МП-5», который будет висеть на перевязи вокруг тела поверх всего остального. В рюкзаке еще ружье «бантам» с дополнительными патронами, пристегнутыми к прикладу, и еще отдельно патроны в рюкзаке. Во время охоты на вампиров у меня в руке будет ружье, а «МП-5» — в запасе, но в рюкзак войдет не все, так что «МП-5» останется на перевязи.
— Если бы я видел, как вы пакуете снаряжение, то допроса бы не было.
Я глянула на Шоу и больше на него не обращала внимания, пока не убедилась, что все так, как я хочу. Потому что не хочется, чтобы предметы снаряжения сползали вниз или в сторону — желательно помнить, где у тебя что, когда надо за него хвататься. Решают доли секунды.
— Вы собираетесь убивать меня молчанием?
— Вы со мной обращались как с уличенной преступницей, Шоу. Что вы хотите услышать? Мою радость, что вам понравилось, как я пакуюсь?
— Вы снаряжаетесь как солдат.
— У нее был хороший учитель, — заявил голос от двери.
Я встала, затягивая лямки, и улыбнулась Эдуарду.
— Не приписывай себе всю заслугу.
Он был не очень высок — пять футов восемь дюймов, так что Шоу его на несколько дюймов превосходил. Он был мускулист, но не эффектно. Никогда у него не было внушительных плеч, как у его визави, но я знала, что в каждой унции его тела больше смертельной угрозы, чем в любом человеке, которого мне доводилось знать.
— Да у тебя еще перышки не обсохли, когда я тебя встретил, — сказал он и улыбнулся — настоящей улыбкой, когда и глаза смеются.
Я — один из немногих обитателей нашей планеты, которому улыбается Эдуард настоящей улыбкой. Нет,
— Где тебя черти носили… Тед? Ты, кажется, говорил, что из Нью-Мексико сюда лететь быстрее, чем из Сент-Луиса.
Улыбка исчезла, и глаза стали холодны, как северная зима. Минута счастливого взгляда — и вот он, истинный Эдуард. Не то чтобы он законченный социопат, но бывают моменты.
— Меня развлекала беседой полиция Вегаса.
— Тебя тоже допрашивали?
Он кивнул.
— Но ты же не был на той охоте за Витторио, что ты мог рассказать?
— А меня о нем не спрашивали.
С этими словами он посмотрел на Шоу. Недружелюбным взглядом — а по части недружелюбных взглядов Эдуард кому хочешь может фору дать.
Шоу под этим взглядом не побледнел, но и не так чтобы не почувствовал.
— Мы делаем свою работу, Форрестер.
— Нет, вы пытаетесь сделать из Аниты козла отпущения.
— Что они тебя обо мне спрашивали? — спросила я.
— Хотели знать, как давно мы с тобой трахаемся.
У меня глаза на лоб полезли:
— Что?
Он смотрел на Шоу:
— Ага. Согласно имеющимся слухам, ты спала со мной, Отто Джеффрисом, каким-то копом в Нью-Мексико, да, и еще там несколько. Очевидно, ты очень занятой маршал США.
— Как там Донна и дети?
Я спросила, во-первых, потому что действительно хотела знать, а во-вторых, от нежелания дальше обсуждать эти слухи в присутствии Шоу.
— Донна шлет привет, Бекки и Питер тоже.
— Когда у Питера испытание на черный пояс?
— Через две недели.
— Он его получит, — сказала я.
— Я знаю.
— А у Бекки как с танцами?
Он снова улыбнулся по-настоящему.
— Преуспевает. Учительница говорит, что у нее настоящий талант.
— Вы на домашние темы завели разговор, чтобы мне стало стыдно? — спросил Шоу.
— Нет, — ответила я. — Мы просто вас не замечаем.
— Я понимаю, заслужил. Но посмотрите на это с моей стороны…
Я подняла руку:
— Мне надоело, что со мной обращаются как с преступницей только потому, что я свою работу делаю лучше всех мужчин.
Эдуард резко кашлянул, и я добавила:
— Речь не о присутствующих.
Эдуард кивнул.
— Но это только часть проблемы. Да, я работаю лучше всех прочих истребителей. У меня больше список, и при этом я женщина. Вот этого они выдержать не могут, Шоу. Не могут взять в толк, что я просто так умею работать. Нет, наверняка я себе дорогу наверх мандой проложила. Или вообще урод ярмарочный.
— Не можете вы уметь так работать.
— Почему? Потому что я женщина?
У него хватило такта смутиться.