Обнаженная натура

Гамильтон Лорел Кей

Он открыл рот, будто собирался возразить, но не стал. Кивнул.

— Ладно, будь по-вашему. Но если вы не собираетесь убивать его сегодня, давайте работать.

Он отошел от нас, но не к Олафу. Обсуждать убийство Олафа он с нами не станет, но и мешать тоже не будет.

Я не очень могу понять, куда попадает Бернардо на шкале «хороший — плохой».

Иногда у меня такое чувство, что он сам этого не понимает.

Глава тринадцатая

Через

два часа мы уже знали все, что мог нам сообщить этот склад. Имелись деревянные контейнеры, используемые как гробы, и они были расстреляны ко всем чертям из «М4», состоявших на вооружении группы. Если бы вампиры в это время там находились, охота была бы удачной, но внутри контейнеров крови не было.

Олаф вернулся к нам — как-то бесшумно ступая в черных ботинках.

— Я думал, это был взрыв, но ошибся. Впечатление такое, будто действовали существа, способные пускать кровь и обездвиживать, но не убивать на месте. Что бы это ни было, на месте следов не осталось. Ни одного следа ног в луже крови, кроме полицейских ботинок.

— Откуда ты знаешь, что это было нечто, пускающее кровь и обездвиживающее, но не убивающее? — спросила я.

Глаза пещерного человека надменно глянули на меня исподлобья. Это выглянул прежний Олаф, человек, твердо уверенный, что женщины для этой работы не годятся. Да и вообще не годятся ни на что.

— От такого взгляда мне хочется не признать этот факт, а расколоть это дело. И хочется сильнее, чем быть невозмутимой.

— Какого взгляда? — спросил он.

— Который говорит, что я женщина, а потому дура.

Он отвел глаза и сказал:

— Я не думаю, что ты дура.

Я при этом подняла брови, и мы с Эдуардом переглянулись.

— Спасибо, Отто, — сказала я, — но представим себе, что я не умею взглянуть на бетонный пол и проследить ход преступления. Так что просто объясни… пожалуйста, — добавила я, потому что раз уж мы оба стараемся быть друг с другом любезными, то я готова,

— Узор разлития крови, отметки на полу. Фотографии и видео подтвердят, что это была западня. Не бомба, не солдаты — что-то такое, что могло, — он сделал неопределенный жест рукой, — парить в воздухе, и при этом атаковать. Я нечто похожее видел однажды.

Все внимание теперь было на него.

— Расскажи, — попросил Эдуард.

— Я был тогда на задании в Песочнице.

— В Песочнице? — не поняла я.

— Ближний Восток, — пояснил Эдуард,

— Да, группа террористов. У них был чернокнижник, — сказал Олаф и задумался так глубоко, что мне тревожно стало.

— Ты слова на букву «т» не говори, — попросил Бернардо, — а то налетят из национальной безопасности или ФБР, и дело у нас заберут.

— Когда буду представлять рапорт, я должен буду сказать, что я видел, — сказал Олаф.

Флирт кончился, он был полностью в деловом настроении. Холоднее, сдержаннее, и когда-то мне казалось, что он становится жутким. Сейчас, когда я увидела его флиртующим, деловой вид мне стал нравиться куда больше.

— Слово «чернокнижник» ты употребляешь в том смысле, в котором его говорят в Штатах? — спросила я.

— Я не знаю.

— «Чернокнижник» означает того, кто получает магические способности от сделки с демонами или силами зла, — сказал Эдуард.

Он покачал головой.

— Нет, это просто был некто, использующий свои силы во вред и никогда ради добра. Практиционера, как здесь это называется, у нас не было. Поэтому о магии я могу говорить лишь с точки зрения ее поражающей способности.

— И насколько было похоже на вот это? — спросила я.

— Чтобы ответить уверенно, я должен увидеть тела, но узор разлития крови не совсем такой. Тела там в… — он запнулся, будто говорить название местности не имел права, — там, где я был, сильно отличались. Там они были разорваны на части, будто невидимой силой, не оставившей следов иных, кроме своих жертв.

— Я никогда не слыхал, чтобы террористы Ближнего Востока работали с магией, — сказал Бернардо. — Они ведьм и колдунов убивают на месте.

— Это были не мусульмане, — ответил Олаф. — Они свою родину относят к гораздо более ранним временам. Считают себя прежде всего персами. Утверждают, что ислам ослабил их как народ, и потому используют более древние силы, которые мусульманами считаются нечистыми и злыми.

— Погоди, — сказал Бернардо. — Ты работал с местными?

— Это часто приходится делать, — ответил ему Эдуард.

Я глянула на него и на лице ничего не прочла, но он признал, что работал на Ближнем Востоке. Я этого не знала, но не удивилась.

— Люди, с которыми мы работали, за неделю до того с радостью бы нас перебили, но опасность грозила нам всем.

— Враг моего врага — мой друг, — сказал Бернардо.

Все мы кивнули.

— Так что это могло быть какое-то персидское пугало. Не демон, но нечто подобное. Как я уже сказал, с нами не было практиционеров, так что я могу лишь сказать, что поражения кажутся похожими, но не одинаковыми.

— О’кей. Значит, надо посмотреть, найдем ли мы в городе кого-нибудь, знающего больше меня о доисламской персидской магии. — Я посмотрела на Эдуарда — Разве что ты знаешь о ней хоть что-нибудь, потому что у меня знаний ноль.

— Ничего, — ответил он.

— На меня можете не смотреть, — заявил Бернардо.

Я проглотила первый пришедший в голову ответ: «Мы и не смотрим». Это было бы злобно и не совсем правда — информацию у помощницы шерифа выведал для нас он.

— Ладно, посмотрим, есть ли кто-то знающий в городе или в каком-нибудь университете. Где-то же найдется эксперт.