Обнаженные розы
Шрифт:
Это было Н-образное здание с широким центральным входом, над которым, прямо на фронтоне красовались объемные буквы детский дом «Калейдоскоп».
Возле высоких окон выступали белые, выпуклые пилястры.
Над окнами последнего этажа, на фасаде, под треугольником крыши красовались квадратные часы.
Во дворе, в обширном скверике гуляли дети. Они разбились на шумные компании и пары. Некоторые предпочитали одиночество.
Дети играли, бегали, читали на скамейках, что-то
Неподалеку несколько мальчишек лет, наверное, семи-восьми играли яркими машинками на радиоуправлениях.
Конечно, судя по виду машинок, игрушки были подержанными, но малыши были несказанно счастливо и преисполненные восторга.
Стас припарковался прямо у центрального входа.
К нам немедленно подошел мужчина в пятнистой униформе, с дубинкой на поясе.
Он был в возрасте, но коренастый и очень широкий. Не много смахивал на первобытного питекантропа.
Стас вышел из автомобиля первым, показал ему удостоверение и, что-то сказал.
Я выбралась следом.
Дуновение теплого воздуха скользнуло по лицу. Ветерок был с влажным, горьковато-пресным привкусом.
Время было далеко за полдень, и солнце изрядно припекало.
Охранник-питекантроп проводил нас внутрь здания детского дома.
По пути к широким, почти помпезным ступеням главного входа я ловила на себе любопытные взгляды детей и персонала детдома.
Один щуплый мужчина в массивных очках смотрел на меня пристально и неприязненно.
Мы вошли внутрь детского дома.
Внутри кстати всё было довольно обычно.
Спартанская такая обстановка.
Высокие потолки. Темно-зеленые стены. Возле окон везде тяжелые, плотные бордовые портьеры. Двери почти везде двустворчатые, старые, деревянные со стеклянными вставками.
На полу серые ковры и немало вазонов с цветами или пальмами. Стены иногда обильно украшали детские рисунки. Порою очень талантливые, между прочим.
Что меня кстати приятно удивляло в русских, это действительно настоящие изобилие разных талантов.
Начиная от пацанов во дворе, которые иной раз такое вытворяли с мячом, что только стоишь и смотришь разинув рот, и заканчивая людьми с удивительными певчими голосами.
Конечно, столько, сколько в России я нигде раньше не жила.
Но в прежние времена я часто проводила летние каникулы во Франции, Испании и Италии. Пару раз в Швеции и один раз в Штатах. И как-то подобного не замечала.
Хотя, конечно, может быть я просто не туда смотрела.
Всё может быть.
Нас со Стасом проводили в кабинет директора детдома.
Он находился в самом конце левого крыла на втором этаже.
Почти в конце коридора.
Интерьер в коридорах и увиденных мельком комнатах был довольной уютный и приятный. Но вместе с тем в нём чувствовалась некая гнетущая мрачность.
Наверное, из-за сочетания темных оттенков зеленых стен, портьер на окнах и ковров.
Она усугублялась необычайной тишиной в здании. То есть иногда слышались голоса, смешки.
Но, что меня удивило никто не носился по коридорам, никто громко не разговаривал, не дурачился, и не веселился. Только на улице.
И... только сейчас, бросив взгляд в окно я увидела, что настроение у детишек далеко не самое радужное. Оно и понятно. Радоваться то им особо нечему.
В шестнадцать лет их выгонят из детдома, и они должны будут поступить в училища, техникумы, и возможно кому-то удастся попасть в хорошую школу-интернат. Это я о тех, кому не повезёт найти родителей. А таких, наверное, всё-таки большинство.
Охранник остановился перед дверью директора детдома и указав на него рукой проговорил несколько скомкано:
– Вам сюда. Директрису зовут Анжела Антоновна.
– Я вижу.-Стас кивнул на бронзовую табличку, украшавшую дверь из темного дерева.
Он подошел к двери и постучал. Гулко и властно.
Затем вошел внутрь.
Я вошла следом, закрыла за нами дверь.
Анжела Антоновна оказалась черноволосой, аскетичной, довольно высокой женщиной с длинным горбатым носом и тонкими, чёрными бровями.
Когда она говорила, они так странно двигались, что были похожи на лапки какого-то насекомого.
Она была одета в горчичный пиджак и брюки цвета бистр с чёрными туфлями.
– Понятия не имею, чем мы могли заинтересовать Уголовный розыск.-проговорила Анжела Антоновна низковатым меццо-сопрано.
Она почему-то волновалось. И это было заметно.
У неё бегали глаза, она не знала, что делать с руками, а её улыбка кажется работала отдельно от всей лицевой мимики.
– Я вам подскажу.-Стас бесцеремонно сел в одно из обитых зеленым бархатом кресло и взглядом показал мне на второе.
Я послушно проковыляла ко второму креслу, и опустившись в него поняла, что долго мне сегодня пешком ходить не придётся.
Ноги пульсировали дерганной, саднящей болью.
– Нас интересует один из ваших бывших воспитанников.
– Бывших?-проговорила Анжела Антоновна.-Видите ли я здесь не слишком давно...
– Думаю достаточно давно, чтобы помнить Демида Хазина.-с металлическим звоном в голосе перебил её Стас.
Я метнула взгляд в директрису. Стас попал в яблочко.
Он, кажется знал, как отреагирует Анжела Антоновна. Знал, что она должна о-очень хорошо запомнить Демида Хазина.