Обнаженные розы
Шрифт:
Но он торопливо прижимает свои пальцы к моим губам.
– Нет, нет.-с обманчивой жалостью шепчет Демид.-Нет, нет... Ничего не говори. Не нужно ничего говорить...
И я молчу. Страх полностью парализует меня, отнимает даже возможность издать хотя бы звук. Я лишена голоса. Я не могу говорить. Я вся замерла, застыла, сжалась, напряглась и закрыла глаза.
– Во-от так...-протянул он.
Я пискнула от боли, когда он снова порезал меня. Лезвие его ножа жгло и вспарывало кожу на моем лице.
Я лежала,
Слезы на моем лице смешивались с кровью.
– Только не дёргайся...-шептал Демид.-Только не дёргайся, любовь моя...
Я не дергалась. Я боялась шевельнуться. Я сжала кулаки и просто лежала.
Лицо горело, жгло и пекло.
Боль нарастала. Становилась невыносимой.
Я не издавала звуков. Я не двигалась. Я только терпела и ждала. Ждала, когда он перестанет.
У меня дрожало тело. Судороги боли комкали и рвали мое лицо.
Я чувствовала прикосновение его холодного, влажного ножа.
Я почувствовала, когда он встал и слез с меня.
В легкие ворвался кислород. Я вдохнула полной грудью и заорала, выгибаясь на полу и схватилась рукой лицо, но тут же отдёрнула руку испытывая разрывающую, пекущую боль.
Я перевернулась на бок, поджала ноги. Меня сотрясали рыдания.
Я жмурилась от боли. Я чувствовала, как моя кровь растекается по моему лицу.
Правая сторона моего лица как будто лежала на раскаленной сковороде.
Мне казалось, что не видимый огонь, пламя или раскаленный до красна металл обжигает мое лицо.
Я скребла ногами пол и билась в истерике ужаса и мучительного страдания.
Демид стоял на до мной и улыбался.
Грустно и спокойно.
– Теперь ты будешь одна.-произнёс он.-Всегда. До конца своих дней.
Он покивал головой и улыбнулся.
Самодовольно. Гадко. Мерзко.
Что-то происходило с его лицом. Оно... оно как будто менялось. Подрагивало будто отражение в воде и то и дело менялось, искажалось.
Я знала, в чём дело.
Аня хотела забыть Демида. Пережить то, что случилось и выбросить Демида из памяти. Её мозг отказывался воспроизводить его личность.
Я выругалась. Мысленно.
А Хазин стоя надо мной внезапно с силой вонзил нож себе в живот.
Я заорала громче, истошнее.
Он упал на колени. С тугим, сдавленным свистом втянул носом воздух. Наклонился вперёд, глядя в одну точку.
По его нижней губе выползла струйка крови потекла по подбородку.
Его начало лихорадочно трясти. Я увидела, как у него шее и на лбу вздулись прожилки вен.
Затем вдруг резким движением вспорол свой живот и завалился на бок.
Он слабо улыбнулся мне перед тем, как замереть и затихнуть.
Его глаза сомкнулись. Он неподвижно лежал в луже растекающейся крови.
Я, слабо передвигаясь, с усилием отползла от него подальше.
И мне казалось, что он вот-вот встанет и бросится на меня...
Видение оборвалось.
Я очнулась на руках у Стаса.
– Что с ней такое?
– Отвали!-прорычал Стас.-Дай лучше воды!
– Она...-Аня стоял чуть дальше и глядела на меня через спутанные волосы.-Она повторяла слова...
– Дай воды, твою мать!-выругался Стас, потеряв контроль и затем ласково провел ладонью по моей щеке.-Ника... Ника всё хорошо...
Я услышала, как льется вода. Аня подошла к Стасу протянула стакан с водой.
Я медленно села на полу взяла стакан из рук Стаса.
Вода живительной силой потекла из полости рта в горло и разливалась по телу приятной прохладой.
– Она...-снова повторила Анна и подняв руку, указала на меня.-Она повторяла мои слова... Все то, что я тогда говорила, когда...
Я допила воду и опустив стакан, подняла взгляд на Аню.
– Когда Демид резал твоё лицо.-проговорила я.
Стас присевший возле меня на колено медленно перевёл взгляд на Аню
Та пару секунд стояла, а затем двумя руками отбросила волосы с лица.
Она взяла со стола спички, чуть подошла к нам и присела возле меня. Стас напрягся. Я, не отводя взгляда от Анны, коснулась его руки.
Стас остался на месте.
Шмелина присела напротив меня. Чиркнула спичкой.
Запахло серой. Танцующий, дрожащий рыжий огонек пламени на конце спички озарил лицо Анны Шмелиной.
Боже, подумала я, глядя на неё.
Правая часть лица Анны была покрыта уродливыми, бугристыми шрамами.
Казалось, кто-то нанёс на ее лицо тесто и неряшливо набросал комками у виска и до скулы, и столь же небрежно размазал на щеке и возле правого краешка губ.
Правый глаз у неё не открывался. Точнее, открывался не полностью.
Женщина не могла его открыть из-за того, что верхнее веко представляло собой слившийся с надбровной дугой одутловатый, полусдувшийся пузырь.
– Видите?-прошептала Анна.-Видите, да?.. Вот, что сделал Демид Хазин... Он стал моим проклятием... Он отнял у меня последний шанс на новую жизнь и даже возможность мечтать о чем-то...
Она поджала губы и зарыдала. Горько, громко и отчаянно.
Я поднялась, опираясь на руку Стаса. Слабо ступая подошла к рыдающей женщине.
Затем присела возле неё, и она тут же прильнула ко мне, уткнулась лицом в плечо и шею.
Она была тяжелее, существенно больше меня, и мне было неудобно держать на себе её вес, но я удерживала.
Этой несчастной, запуганной и одинокой женщина как воздух нужно было сострадание.
Я погладила её по жидким, жирным и спутанным волосами, которые она видимо давно не мыла.