Обнаженные розы
Шрифт:
Мать Демида.
– Ах ты, тварь.-прорычал черноволосый парень на ней.-Я ж тебя...
Он отвесил ей пощечину. Она тонко вскрикнула, зажмурила глаза.
– Не надо...-пропищала она жалобно.-Пожалуйста, Коля... Не надо.
– Лежи спокойно.-прошипел он ей в лицо злобно.
Его руки шарили по её телу, срывали с неё одежду.
Мария не сопротивлялась. Она слишком сильно боялась, что он ударит снова. Она не смела противиться.
А этот ублюдок с лихорадочным возбуждением, шепча
Музыка орала, вокалист неизвестной группы надрывался из колонок музыкального центра.
Он приподнялся на ней, приспустил штаны и резко качнул бедрами.
Вряд ли бы, кто-то услышал, как со слезами срывающимся голосом закричала Мария, приподняв голову и с силой зажмурив глаза.
Её лицо исказила мучительная боль. Ее тело сотрясалось от резких толчков. Она плакала и выла под ним.
Вряд ли бы кто-то услышал, как она сквозь слезы, слабым шепотом молила его перестать.
Воспоминание оборвалось, лопнуло и рассыпалось, вернув меня в реальность.
– Что с ней такое?-рычал лающий мужской голос.
– Я... Я н-не знаю...-лепетала Анна.
Я открыла глаза.
Я полулежала на полу, опираясь на руки.
От только, что увиденного у меня на несколько мгновений затмило разум, я была лишена возможности говорить и мыслить.
Я вспоминала, как плакала Мария. Я всё еще видела, как беззащитная тринадцатилетняя девочка молит о пощаде, своего насильника.
Я подняла взгляд на Романтика. Теперь я знала, кто передо мной.
Отец Демида. Насильник. Человек однажды сломавший жизнь тринадцатилетней Марии Хазиной.
Убийца, психопат и насильник. Но, я даже не знаю, с какой стороны на него посмотреть, чтобы хотя бы с натяжкой можно было назвать человеком.
Господи... Как же он живёт то в это мире? Как ест и спит, после всего того, что совершил?!
Как он умудрился собрать в себе все самые отвратительные человеческие пороки?
Он услышал, как я поднимаюсь и обернулась.
– А,-он игриво развел руками.-Очнулась! Прекрасно, девочка. А то я уже расстроился. Предвкушал себе наше с тобой развлечение, а ты тут отключилась...
Он направился ко мне.
– Зачем ты это делаешь... Коля?-спросила я.
Он замер. Он явно не ожидал, что я назову его по имени.
– Или...-проговорила я.-Может быть мне стоит называть тебя... Захаром? Как правильнее?
Он с хрустом сжал кулаки. Резко ринулся на меня.
Я не успела испугаться, только схватить ртом воздух.
Он схватил меня и с силой ударил меня об стену. Боль вцепилась в спину.
Легкие выдавили воздух. Я слабо открыла рот, пытаясь вдохнуть, но тут его пальцы тисками сдавили моё горло.
Я беспомощно заскребла ногами, вцепилась в его запястье.
Я ощущала, как его пальцы сильнее сжимают мое горло.
Я била его по руке, в тщетной, панической попытке освободиться.
Я жаждала глотнуть воздуха. Легкие наливались тяжелеющей болью.
Я давилась спазматическими попытками вдохнуть кислород. Я цеплялась за жизнь, старалась... пыталась... и чувствовала, как слабею...
Но тут он отпустил меня.
Я бессильно сползла по стене, упала к его ногам.
Я жадно, часто глотала сухой воздух подвала. Легкие и гортань горла жгло огнём. Я смотрела на его ботинки, у моего лица.
Внезапно хрустнул странный, металлический щелчок.
Я подняла взгляд.
Николай (или Захар) Ковальчук обернулся.
В дальнем конце подвала, вжимаясь спиной в кирпичную стену, застыла Анна Шмелина.
Она в вытянутых руках держала пистолет.
Её ненавистный, и в то же время испуганный взгляд был устремлён на Захара.
– А-а...-лениво протянул тот.-Даже так... Что, Анечка? Хочешь застрелить меня? Серьёзно?
Он обернулся и не торопливым шагом двинулся к ней.
– Ты уверенна в этом? А?
Он говорил с обманчивой, издевательской участливостью.
– Сдохни!!!-истошно и зло проорала Анна и что было силы несколько раз нажала на спусковой крючок.
Но пистолет в её руках отзывался лишь пустыми, робкими щелчками.
Захар смеясь подошел к ней. Он рывком выхватил у её пистолет.
Повернул к себе. Посмеялся.
– Солнышко... ты забыла снять предохранитель. Надо же... Я думал такое бывает только в кино.
Я обернулась.
Ошибка таких людей, как Захар, самоуверенных психопатов в том, что они иной раз думаю, что они полностью контролируют ситуацию.
Мой взгляд скользнул по стоящим у стены ухватам.
Если бы я успела...
Стрельнув глазами в спину разглагольствующего Романтика, я подкралась к стене, где темнела печная дверца.
Стараясь быть тихой, я сделала шаг в сторону стоящих у стены печных ухватов.
Я не слишком представляла, что я буду делать, когда доберусь до них.
В конце концов в руках у Захара был заряженный пистолет.
– Ты хотела застрелить меня Аня?-Ковальчук тем временем подошел к Шмелиной вплотную.
Я не видела, что он с ней делал, но слышала его голос.
– После стольких лет... Спустя столько времени, сколько мы с тобой были вместе... Как ты могла...
Он не скрывал злой, шутливой издевки в голосе.
– Разве... Разве так поступают с друзьями?
– Д-да... Будь ты проклят!
Я услышала глухой звук удара. Обернулась. Аня скрючилась, держась за живот.