Обнаженные розы

Поспешная Юлия

– Бра-аво!-засмеялся он.-Умница!

Кажется, он и вправду рад. Только смысл и мотив его радости другой.

Я сосредоточенно вытягивала петельку из узла и пыталась вытянуть другую, которая слабела из-за первой.

– Знаешь, я почему-то думаю, что будь на твоём месте мужчина, ну или парнишка твоего возраста, он бы не заметил это миниатюрного узелка.

Мне удалось развязать узел. Я аккуратно опустила оба конца, чтобы они не задели другие нити, с колокольчиками.

– Я не считаю вас умнее,-продолжал

философствовать Романтик.-Но, вынужден отдать должное. Не редко вы способны видеть те решения проблем и бед, которые мужчины заметить не могут и не способны.

И что он пытается этим сказать? Это была миниатюрная ода феминизму?

Нельзя его слушать. Нельзя! Он отвлекает! Специально отвлекает.

Я пробралась дальше. Оставалось уже не много.

Здесь мне пришлось прилечь на пол и проползти на спине.

Затем, пришлось сделать нечто похожее на пресловутое упражнение «мостик».

Романтик не удержался.

– А ты знаешь, детка... должен признать, на тебя нельзя смотреть без любования.

Я перелезла через три пересекающихся линий.

Я была близко.

Я чувствовала на себе взгляды пленниц.

В их глазах трепетала отчаянная, несмелая надежда.

В моем сознании гирей повисла тягостная мысль, что я не имею права их подвести, не имею права на ошибку, не имею права допустить... оплошность.

Я не могу ошибиться. Я не могу сделать не верное движение.

Я должна...

Осталось совсем не много. Я продвигаюсь дальше.

Мне приходиться совершать невообразимые гимнастические трюки.

Я не выбилась из сил, но почувствовала, что начинаю уставать.

Это была не физическая усталость. Меня изматывало напряжение.

Перманентное, истощающее эмоциональное и моральное напряжение.

А при следующем движении, живот внезапно отозвался предательской, резко болью.

Я охнула, качнулась вперед, чуть не упала вперед. Каким-то чудом устояла.

Я осторожно присела. Передо мной, надо мной и позади тянулись нити.

Они перечеркивали, рассекали пространство вокруг меня.

Приоткрыв рот, тяжело дыша, я с тревогой коснулась пальцами живота.

Я закрыла глаза.

Я чувствовала, как боль в животе, ворчит, ворочается и вздрагивает.

Боль точно беспокойный зверь, которого только, что разбудили.

И этот дверь недоволен. Он зол и агрессивен. Он кусается и рычит.

Боль. Волнами пульсирующая боль и животе, на месте удара.

Подарок от фотографа.

Тело в месте удара начало сжиматься, стягиваться и скручиваться.

Я скривилась, поморщилась. Выдохнула.

Романтик молча наблюдал за тем, как я корчилась от боли.

Думаю, ему это нравилось. Он явно был бы не против, чтобы моя боль не прекращалась.

– Тик-так.-в который повторил Романтик.-Тик-так...

Он что-то нажал. Трос лебедки коротко взвизгнул. Пленницы глухо, истошно замычали глядя вниз, на лезвия пил.

Я выпрямилась. Живот всё ещё стягивало болью.

Я хотела выждать, перетерпеть её.

Но он ясно дал понять, что ждать не намерен.

Осталось не много. Ещё пара метров. Господи... Целых два с лишним метра!

И нити здесь протянуты друг от друга теснее, чем в начале и середине длинного коридора.

– Поторапливайся, детка.-Романтик вдруг достал телефон.-Давай не много изменим правила.

Я остановилась, разгоряченно и глубоко дыша. Я ощущала, как воздух квартиры гладит мою покрывшуюся легкой испариной кожу.

Я смогу, подумала я. Я точно смогу, я успею.

– Вот.-Романтик положил свой телефон на стол.-Я поставил будильник. Как только он зазвонит, одна из тех, ради кого вы сюда заявились, умрёт. Разумеется, кто это будет ты знать не будешь. Как и время, которое тебе отпущено. Торопись.

Урод, подумала я с гневом.

Живот болел.

Мысли в голове порхали беспокойными, каркающими воронами.

Он не шутит. Он вполне серьёзен. Если я не успею, кто-то из троих связанных, подвешенных над пилами пленница умрёт.

Одна из них умрёт у меня на глазах. Из-за меня.

Чёртов Романтик! Гребаные нити! И гребаная, его больная фантазия!

Я готова была зареветь от злой обиды. Я ощущала, как тиски гнева сдавливали, душили меня. Эмоции рвались наружу.

Но я держалась.

Я снова двинулась вперёд. Нужно торопиться. Я знала, что он этого и добивается.

Конечно же ему хочется, чтобы я задела нить, и чтобы звякнул колокольчик.

Конечно же, ему хочется убить всех троих.

Он считает это будет эффектно и восхитительно.

Он считает, что так проучит полицию, которая посмела охотиться на него и устраивать ловушки.

Я пролезла между двумя нитями. Переставила ноги.

Осторожно, стоя на четвереньках, пролезла дальше. Мне пришлось почти лечь на пол и повернуть голову на бок, чтобы не задеть красные нити.

Задержав дыхание я пролезал под низко скрещенными нитями.

Я поднялась вверх, выгнув спину вверх, аккуратно чуть перевернулась на бок.

Сердце било тревожным гонгом. Ритм пульса нагнетался, тяжелел и ускорялся.

От локтей до пальцев рук скользила нервная щекотка, мне казалось у меня по коже рук и спины пробегает нервный трепет.

Впереди четыре перекрещенных, пересекающихся нитей. За ними ещё две просто крест на крест, затем пять нитей под острыми углами и всё.

Я почти смогла. Я почти добралась! Я почти выиграла!