Обнаженный любовник
Шрифт:
Когда она доехала до тридцатого, стоимость коммерческой недвижимости вокруг упала буквально на глазах, старомодные офисные здания были заколочены, все рестораны и магазины заброшены. Единственные машины вокруг – либо проезжали мимо, либо – мертвые и пустые, а о пешеходах можно вообще забыть. Потрескавшиеся и усыпанные мусором тротуары были безлюдны, и не только потому, что апрель оставался негостеприимным в северной части штата Нью–Йорк.
Мэй начала терять веру в свой план, когда подъехала к первой из нескольких переполненных стоянок.
И, Господи, проблема в том, чем они были заставлены.
Транспортные средства – потому что они точно не были похожи на обычные
Она оказалась в нужном месте…
Да ладно. Ей здесь не место, но она там, где должна быть.
Мэй заехала на третий участок по той же теории, которую она выдвинула ранее на шоссе: если она проедет чуть дальше, то проскочит мимо. И как только она оказалась внутри границы ржавой проволочной сетки, ей пришлось проехать до последнего ряда, чтобы найти место. И на своем пути она встречала людей, которые соответствовали образу модных драг–рейсеров: вариации Джейка Пола и Таны Монжо [8] смотрели на нее так, как будто она – потерявшаяся на рейве библиотекарша.
8
Джейк Пол и Тана Монжо – американские блогеры.
Это ее огорчило, хотя и не потому, что ее волновало мнение о ней других людей.
Все, что она знала о человеческих инфлюенесерах [9] , она узнала от Роджера. И напоминание о том, какими раньше были их отношения – та дверь, которую она должна была закрыть. Падение в эту черную дыру сейчас ей не поможет.
Когда Мэй вышла из своего «Цивика», ей пришлось запереть дверь ключом, потому что в брелке села батарея. Прижав сумку к телу, она опустила голову и не смотрела на людей, мимо которых проходила. Однако она чувствовала их взгляды, и ирония заключалась в том, что они смотрели на нее не потому, что она была вампиром. Без сомнения, ее простые джинсы и толстовка «SUNY Колди» являлась пощечиной для их «Гуччи».
9
Инфлюенсер (от англ. influence – влияние), в социальных сетях – пользователь, имеющий обширную и лояльную аудиторию.
Она не знала точно, куда идти, но узкий поток людей вливался в более крупный, многие из них направлялись к гаражу. Присоединившись к случайной толпе двадцатилетней молодежи в полном рассвете своей молодости и сексуальности, Мэй попыталась заглянуть вперед. Вход в многоуровневую бетонную кладку был забаррикадирован, но у боковой двери образовалась очередь.
Мэй заняла место и держалась особняком, добрые сорок футов одиночной колонны медленно продвигались вперед, двое мужчин – каждый размером с фуру – выборочно рычали на тех, кому позволяли войти… а некоторых они реально разворачивали. Не было понятно, какова причины отказа, хотя, без сомнения, Мэй окажется в списке «не позволено»…
– Ты заблудилась или что?
Вопрос пришлось повторить, прежде чем Мэй поняла, что к ней обращаются, и, когда она обернулась, две девушки – ну, женщины – выглядели такими же впечатленными, какими будут вышибалы при виде Мэй.
– Нет, я не заблудилась.
Та, что стояла справа – у нее была татуировка под глазом курсивом «Папина дочя» – подалась вперед.
– А я думаю, ты попутала берега.
Ее зрачки были настолько расширены, что за ними не видно радужной оболочки, а брови выщипаны в такую тонкую проволоку, что на них… нет, подождите, это тоже были татуировки. На кончики накладных ресниц нанизаны маленькие розовые стразы, которые сочетались с розово–черным нарядом, больше похожим на маскарадный костюм, чем на одежду, а пирсинг в некоторых местах заставлял молиться о том, чтобы у женщины никогда не возникло насморка или пищевого отравления.
И для особо любопытных встал вопрос, была ли ошибка в слове «доча» намеренной, или работа мастера продавалась по буквам, и у кого–то не хватило мелочи на первую букву в алфавите.
– Нет, – ответила Мэй.
Женщина вышла вперед, выставив грудь, как Барбарелла, хотя она, вероятно, понятия не имела, кто такая Джейн Фонда сейчас, не говоря уже о том, кем была актриса в шестидесятые годы.
– Катись отсюда.
Мэй посмотрела на потрескавшийся тротуар, на котором они все стояли. Сорняки пробились сквозь трещины, хотя из–за зимы все было засохшим и мертвым.
– Нет, я не уйду.
Вторая дама рядом с агрессоршей закурила сигарету со скучающим выражением на лице. Возможно, подобные наезды происходили часто, и драма ее подруги давно потеряла свою привлекательность…
– Ты, мать твою, свалишь отсюда.
Папина дочя ударила Мэй обеими ладонями по плечам с такой силой, что та чуть не перевернулась вверх тормашками, тяжело приземлившись на утрамбованную землю. Единственная хорошая новость заключалась в том, что ее сумочка удержалась на сорванном ремешке и ничего не выпало. Когда ошеломленное недоверие заняло большую часть пространства в мозгу Мэй, она подняла глаза.
Папина дочя стояла над своей добычей, в своем супергеройском превосходстве, руки на бедрах, ноги на высоких каблуках расставлены на ширине плеч, за ее спиной развевался невидимый плащ садистской радости от издевательства над кем–то.
Остальные в очереди смотрели на нее, но никто не приходил на помощь, и никого не впечатлила папина дочя, ровно как и она сама.
Мэй оперлась ладонью о бетон и оттолкнулась, поднявшись в полный рост – хотя все равно рядом с выскочкой на высоченных каблуках – казалась низкой неудачницей, если не хуже.
– Уходи отсюда, – прошипела женщина. – Ты здесь чужая.
Она выбросила руки, снова попав в то же самое место, как будто это был хорошо отработанный выпад, отточенный навык. Но у Мэй также был кое–какой опыт. Она отшатнулась, взмахнула руками, вытанцовывая ногами словно чечетку, ее тело накренилось, готовое к схватке, и она впала в какое–то глубокое онемение. Она ничего не чувствовала, ни нарушенного равновесия, ни порывистого ветра в волосах, ни прохладного воздуха в легких.
Было удивительно, что ей удалось взять себя в руки.
Папина дочя не дала ей времени на восстановление. Женщина, согнувшись как полузащитник, бросилась вперед…
Рука Мэй вылетела сама по себе, выстрелив вперед, словно ветка дерева. И человеческая женщина врезалась передней частью горла прямо в открытую ладонь. Мгновенный контакт был установлен, пальцы Мэй крепко сомкнулись.
После чего последовала контратака.
Мэй двинулась вперед, убирая женщину с пути, и пока папина дочя изо всех сил пыталась приспособиться к движению назад, цепляясь острыми каблуками за землю, Мэй помогла ей, приподняв за горло так, что красивые ноги болтались в воздухе. Тем временем длинные когти, украшенные бриллиантами и завитками розового цвета, пытались вцепиться в хватку на горле, но безуспешно, ногти ломались, один из них ударился о подбородок Мэй и растворился в воздухе.