Обнуление. Лечение разума болью души. Часть I

Масленников Андрей Станиславович

Когда в крошечном, расположенном под самым потолком темницы оконце показались первые лучики утреннего солнца пленница услышала шаркающие шаги приближающейся Мерге, весело напевающей какую-то песню. Открыв большим ключом огромный замок, запирающий решётку, хозяйка дома, довольно улыбаясь, будто бы и не было ночью никакого происшествия, вошла. Приказав пленнице встать и полностью раздеться, вновь дотошно осмотрела её всю, со всех сторон, приговаривая бодрым голосом: «Хороша, прелестна! Угодил мерзавец Беленус. Отблагодарю непутёвого чёрта, непременно получит он причитающееся ему!»

После чего вновь ушла, чтобы появиться через минуту, неся глиняную кружку приятно пахнущего напитка.

– Испей, красавица, до дна. – подала

Мерге напиток – Ты много страданий перенесла, это снадобье поможет тебе обрести былую силу.

Не посмев отказаться Элис послушно выпила. И буквально сразу же почувствовала прилив необычайной лёгкости, в голове прояснилось, почему-то захотелось летать, мчаться в неведомые дали. Дыхание её становилось глубоким, чувственным, глаза заволокло розовым туманом, душа наполнилась необычным, доселе неизвестным ей чувством взрослой, женской любви, любви буквально ко всему, что её окружало. С загадочной улыбкой на раскрасневшемся личике, стоя неподвижно, будто вслушиваясь в себя, Элис неотрывно смотрела томным взглядом на колдунью, в какой-то момент прекратившую быть опасной, ставшую близкой, родной настолько, что захотелось прижаться к ней, оказаться в её объятиях, забыться.

Ведьма принялась что-то нашёптывать, одновременно успокаивающе поглаживая жертву. Тихая, монотонная речь Мерге усыпляла, слова ведьмы скользкими змеями медленно вползали в сознание одурманенного отваром человека, постепенно заполняя освобождающееся от земных переживаний пространство разума. Сразу со всех сторон слышалось горячее, нетерпеливое: «Долгожданная моя, милая, нежная, вкусная! Изголодалась я, ожидая тебя. Страсть как всю тебя, правильно приготовленную, тёплую, с парным мясом схожую зараз скушать хочется, но нельзя, погублю ведь. Нет, дитятко, я растяну удовольствие, по капле всё твоё высосу. Наемся тобой, омоложусь, ещё краше стану. А ты отдыхать будешь. Мёдом хмельным напою, фруктами заморскими, сахарными вдоволь накормлю, чтобы ты сока вкусного набиралась, созревала будто яблочко наливное. Уж больно охоча я до твоего, которое станет моим.

Нужна ты мне, голубушка, пока сочность в тебе имеется, а как истощишься тогда и отдам тебя смерти, она объедки-то за мной и доглодает. Но ты об этом не думай, не торопись от меня мыслями сбегать. И не жадничай, нектаром своим вдоволь меня насыщай, помни, цветочек: могу поливать тебя заботою, а могу вмиг под корень срубить, но это только если испортишься, если желчь языком почувствую. Так что постарайся быть годной, питательной долгое время, от этого зависит жизнь твоя, ягодка.

Сейчас потерпеть тебе придётся, милая, пробовать я тебя буду, а значит может и боль внизу живота и в пояснице появиться, и спазмы тягучие поверх брюшины. Но ты не переживай напрасно, знай, всё пройдёт, всё излечится…»

Внезапно ясность ума на долю секунды вернулась к околдованной дурманом Элис и она, представив как колдунья пожирает её, длинными клыками яростно откусывая куски плоти, глотая тугие струи крови вдруг сильно задрожала, громко вскрикнула раненым лебедем и потеряв сознание рухнула на пол, упёршись отрешённым взглядом широко открытых глаз в потолок.

Ведьма даже не моргнула, лишь по-доброму ухмыльнулась, точно знала как действует приготовленный ею волшебный отвар.

Очнулась несчастная Элис на кровати, полностью обнажённая, глаза закрыты плотной повязкой, руки и ноги растянуты по сторонам и зафиксированы мягкими верёвками, вокруг густая, успокаивающая тишина.

Сонная, будто застывшая душа девушки была наполнена ощущением комфорта. В опьянённом отравой мозгу появлялись медленно плывущие картины; безбрежность океана, тихий плеск воды, лёгкий ветерок, беззаботно играющий кронами раскидистых деревьев, отбрасывающих на землю причудливые тени, в прозрачной вышине множество негромко хлопающих огромными крыльями диковинных, радостно щебечущих, будто соревнующихся в изяществе пения, птиц.

Вдруг

из-за прибрежной скалы появился молодой, статный мужчина. Лицо его было прекрасным; мужественное, с немного выступающими скулами, с большими черными глазами и густыми бровями. Мягко ступая голыми ногами по белоснежному песку, он чему-то улыбался, сверкая ослепительно белыми зубами.

Дойдя до воды, незнакомец скинул с себя одежду показав превосходную широкоплечую фигуру с узкими бёдрами и стройными ногами, между которых болтался огромный член, и не спеша вошёл в море.

Яркое солнце, плывущие с берега необыкновенно вкусные запахи цветов, синие волны мягко накатывая обволакивали загорелое мускулистое тело…

Не имеющая возможности отогнать волнительное видение Элис наблюдала за купающимся, похожим на сказочного принца красавцем…

Обездвиженная, тщательно подмытая, протёртая влажной тряпкой возбуждённая девушка находилась целиком в распоряжении безжалостного чудовища, готовая, если можно так выразиться, к употреблению.

Шло время, натянутое изначально подобно струне тело Элис, под обволакивающими витиеватыми узорами мягких поглаживаний опытной Мерге постепенно успокаивалось, размягчалось. Колдунья, старательно распаляя подневольную умело делала плоть принадлежащей ей рабыни всё более податливой, при этом сама возбуждалась желанием, внутренне трепеща от нетерпения. Пристально следя за дыханием пленницы, осторожно водя ладонями по тонкой коже чувствовала малейшие изменения в её поведении.

Точно уловив момент, когда витающая разумом в призрачных мирах жертва созрела для того, чтобы поделиться своим наполнением ведьма ускорила движения ловких рук плотнее прижимая их к бьющейся в еле заметных конвульсиях Элис. А после, громко сопя, вылизывала выступивший под мышками пот, щекотала языком кожу между пальцами рук и ног, мусолила запястья, подобно вампиру скользила языком по шее захлёстываясь вокруг неё петлёй, подолгу останавливаясь на пульсирующих венах, забиралась в ушные раковины, жадно чмокая и давясь сосала маленькие груди перекатывая между острых зубов нежные, истекающие кровью соски, покрывала поцелуями нетронутые губы, залезала языком в рот тщательно вытягивая оттуда слюну, долго лобызала промежность, после чего проникла длиннющим, ставшим будто резиновым языком в сфинктер заднего прохода девичьей плоти, глубоко, до появления острой боли, выразившейся внезапно вырвавшимся изо рта Элис протяжным утробным стоном.

Мёртвая душой Мерге, привыкшая питаться соком молодых организмов, собирая причитающуюся ей дань действовала подобно аккуратной хозяйке, с осторожностью снимающей сливки с отстоявшегося молока.

Колдунья, большая охотница полакомиться чистыми девушками, желая употребить как можно больше выделяемых организмом жертвы секреций, умело продолжительное время поддерживала сильное сексуальное желание в попавшем в её цепкие лапы человеке, сама регулировала подачу энергии подконтрольным ей телом, часто останавливаясь давала успокоиться просящимся наружу выплескам экстаза, тем самым нещадно мучая подневольного, доводя его до сильнейшего измождения, когда пленник не в силах был даже пошевелиться.

Подобно пауку-охотнику монструозное существо в человеческом обличье опутав чарами доставшуюся ей по праву добычу неторопливо вытягивала из неё невидимые потоки живительных сил, вдоволь насыщаясь приливами оргастической энергии.

Несколько часов продолжалось пиршество душегубки. В конце, опьянённая от обилия полученного Мерге, действуя сознательно грубо, сильными пальцами раздвинула половые губы лежащей трупом девушки и проткнув острым шершавым языком девственную плеву проникла внутрь влагалища. Проворно вылизала слизь, свежую кровь, после чего, крепко зажмурившись, шлёпнулась на пол и затихла, изредка поскуливая от удовольствия. Оставленная в покое, выпотрошенная Элис вмиг провалилась в небытие бессознательного спокойствия.