Обняться, чтобы уцелеть
Шрифт:
Глава 5
В которой рассказывается о морозах, ОРЗ и очень странном разговоре в спальне
Зима, царившая в тот год, получила название аномальной и, похоже, изо всех сил старалась оправдать этот эпитет. Сначала в Москве все тянулась и тянулась продолжительная оттепель. Наконец под самый Новый год похолодало и немного присыпало снегом – и тотчас погода впала в другую крайность. Сильнейшие морозы, начавшиеся где-то в Сибири и на Дальнем Востоке, чрезмерные даже для закаленных краев, стали постепенно двигаться на запад и к середине января докатились до столицы. Проснувшись утром, еще не пришедшие в себя после затяжных
Леонида Голубева морозы сначала беспокоили мало. Родной город, где он вырос, находился в области резко континентального климата, и холодные зимы были там привычным явлением. Он был уверен, что и не заметит перепада температур, но на третий день похолодания почувствовал, что заболевает – зачихал, закашлял, из носа потекло, стало ломить тело, и сразу же испортилось настроение. Даже незначительные проблемы, которые повлекли за собой столичные заморозки, ужасно раздражали и выбивали из колеи. Во-первых, начались резкие перебои с транспортом. Нежные иномарки, на которых привыкло ездить все его окружение, просто отказывались заводиться при такой температуре. Во-вторых, похолодание выбило из колеи весь рабочий процесс. Сотрудники, помощники, партнеры и прочие вмиг стали неорганизованными и необязательными, постоянно опаздывали, а говорить норовили только о том, как холодно на улице, с какими трудностями сопряжена дорога. В конце концов Леонид, заставший своих референтов за чтением очередного присланного по Интернету «Дневника замерзающего москвича», задал им такую взбучку, что сотрясло весь офис. Обычно он редко выходил из себя, но если уж это случалось, то в гневе бывал страшен. Теперь можно было быть уверенным, что у его подчиненных надолго пропадет желание хихикать в рабочее время над сетевыми приколами.
Не успел он немного остыть, как позвонила Инна и принялась канючить, что ей очень плохо, она теплолюбивое существо и в такую стужу физически не может существовать.
– Что ты хочешь? – довольно резко прервал ее Леонид. – Купить тебе еще одну шубу? Или новую машину, которая будет заводиться в морозы? «УАЗ» подойдет? Они в любую погоду ездят.
– Ты чего сегодня такой неласковый, котик? – обиделась девушка.
– У меня много дел, я неважно себя чувствую, и вообще настроение паршивое.
– Ну, извини, я не вовремя… Я просто подумала – может, пока у меня нет никакой работы, я бы могла съездить куда-нибудь к теплому морю…
Голубеву понравилась эта идея. Последнее время он все чаще ловил себя на том, что подруга стала его раздражать. Если бы можно было сплавить ее с глаз долой недели на две, а то и на три, это было бы отличным решением проблемы.
Он разрешил Инне заняться поиском подходящего варианта, а потом связаться с одним из его секретарей для решения вопросов с оплатой и оформлением путевки. Отложил телефон, с чувством высморкался и приказал вызвать машину.
– Еду домой, я что-то совсем расклеился…
Уходя, бросил прощальный взгляд в одно из зеркал. Нос покраснел и распух, глаза казались воспаленными, лицо было бледно…
По плану, записанному в электронном ежедневнике, ему сейчас надо было бы ехать в Well-being, но о каких занятиях спортом может идти речь, когда человек болен?
Дома, конечно же, оказалась Раиса Павловна, помощница по хозяйству. Голубев нанял ее сразу же после новоселья – должен же кто-то убирать квартиру, следить за состоянием его одежды, обеспечивать доставку продуктов и все такое прочее, – но при этом попросил как можно реже попадаться ему на глаза и выполнять всю работу в его отсутствие. Леониду не нравилось, когда в его квартире находились еще какие-то люди. Исключением были Инна да изредка приезжавшие в гости Жора с Людмилой.
Раиса Павловна пылесосила в спальне. Голубев, которому больше всего на свете хотелось раздеться и улечься наконец в постель, сказал ей:
– На сегодня уборку можно закончить. Лучше пойдите на кухню и приготовьте мне чаю с лимоном!
Но женщина, не выключая пылесоса, только показала ему знаком, что ничего не слышит из-за шума, и продолжала свое занятие.
Леонид рассердился. Что это такое, в конце концов? Он что, не хозяин в собственном доме? Сделав пару энергичных жестов, он постарался привлечь к себе внимание. Домработница выключила пылесос.
– Вы что-то хотели, Леонид Николаевич?
– Я сказал, чтобы вы заканчивали.
– Да, сейчас-сейчас, мне немного осталось…
И после этих слов она как ни в чем не бывало снова включила свой агрегат и стала водить щеткой по ковру.
Голубев уже готов был выйти из себя, когда его взгляд упал на зеркало. Виртуальная Раиса Павловна пылесосила и там, но виртуальный Леонид Николаевич оказался не столь терпелив, как реальный. Голубев с изумлением наблюдал, как на его глазах в зеркале разыгралась драматическая сцена. За стеклом отражение Леонида приблизилось к отражению домработницы и со смаком надавало женщине затрещин. Реальный Голубев только ахнул и тяжело присел на кровать.
– Что с вами? Вам плохо? – Раиса Павловна наконец-то выключила проклятый пылесос.
– Да, я, похоже, заболел…
– То-то я смотрю – чихаете, глаза и нос красные!.. Сейчас принесу градусник и позвоню вашему врачу. Сделать вам чаю с медом и лимоном?
– Сделайте…
«Со мной происходит что-то странное, – думал он, уже лежа в постели. – И эти странности связаны с зеркалом… Я вижу какие-то гадости, внезапно возникающие в моем сознании. Неужели там отражается темная сторона?» Но тут в спальню вошел доктор, и довести свою мысль до конца Леонид уже не успел.
Утром, едва проснувшись, Голубев встал с постели и, преодолевая головокружение, подошел к зеркалу. Странно, но у его отражения не было ни воспаленных глаз, ни распухшего носа. Оно выглядело очень даже неплохо.
– Не мог же я так быстро поправиться! – изумился Леонид. – Доктор только что сказал, что у меня ОРЗ, которое продлится как минимум несколько дней.
– Ты так ничего до сих пор и не понял? – отвечало его отражение. – Конечно, ты не поправился. Это я здоров. Обычно я всегда болею вместе с тобой. Но в этот раз я решил сделать исключение.
– Кто ты такой? – Больше всего Голубева изумляло даже не происходящее, а собственная реакция на это. Он ни секунду не сомневался в том, что все творящееся вокруг – не сон и не бред на почве высокой температуры, а самая что ни на есть реальность.
– Разве не понятно? Я твое отражение.
Только теперь Леонид осознал, что тот, с кем он давно беседовал, думая, что разговаривает сам с собой, существует вне его. Этот голос… Похожий на его собственный, который он часто слышал в записи, в тех же передачах по телевизору, определенно звучал не только в его сознании: доносился он из зеркала.