Обольщение в красном
Шрифт:
И – что? Себастьян понял, что его охватывает гнев. Снова ревность! Необоснованная и неожиданная. Только теперь она была направлена не на брата-инвалида, который утешал его жену, а на рыжеволосого красавца, с которым она разговаривала. Себастьян сам был большим докой в искусстве обольщения, и опыт подсказывал ему, что незнакомец пытается соблазнить его жену.
– Полагаю, они захотят провести еще одно следствие, – промолвил Хоксуэлл. – Но мне не нравится, когда кто-то ставит под сомнение мои слова или пытается обвинить меня в том, что я причинил ей вред.
– Не
– Это невозможно, пока не пройдет по меньшей мере семь лет, – сказал Хоксуэлл. – И всем это известно.
– Да, но они собирают факты и свидетельства, так что, возможно, все произойдет раньше. В прошлом году шаль, в этом году – ридикюль. И если следователь найдет еще что-нибудь, дело наконец закроют.
– Но если он ничего не найдет, можешь обвинить меня, я не против.
– При чем тут я? Он ни в чем не сможет обвинить тебя, так что его усилия сведутся к нулю, если это его цель. Тебе следует игнорировать его.
Одрианна что-то говорила. У нее был такой же вид, как в тот день, когда она впервые отказалась от его предложения. Мужчине это не слишком нравилось. «Правильно! Поставь этого чертова наглеца на место!»
– Да что, черт возьми, с тобой происходит?! – Хоксуэлл проследил за взглядом Себастьяна. – Новый ухажер? Так скоро? Пусть сначала хоть чернила на свидетельстве о браке подсохнут.
– Этот парень пытается приударить за моей женой, – сказал Саммерхейз.
Хоксуэлл снова посмотрел на Одрианну и Роджера:
– Отсюда трудно разглядеть, что там происходит.
– Я уверен.
– Узнаешь знакомые повадки распутника, не так ли?
– Я никогда в жизни не волочился за женщиной, которая вышла замуж меньше недели назад.
Хоксуэлл рассмеялся:
– Ах, вот оно в чем дело! Судя по твоему негодующему тону, он тебя раздражает. Тебя это действительно волнует, или ты – всего лишь один из заевшихся богатых собственников, которые ревнуют ко всем видам своей собственности?
Так ли это? Действительно ли все, что с нею связано, вызывает у него волнение? Или это в самом деле лишь чувство собственника, переживающего за новую покупку? Эти вопросы застали его врасплох.
Хоксуэлл обошел его вокруг, чтобы загородить Одрианну.
– Если кто-то когда-либо заключал брачный союз исключительно из чувства долга, так это ты, Саммерхейз. И вы с ней оба это понимаете. Ты же знаешь, что рано или поздно и ты заведешь себе любовницу, и она – любовника. Думаю, что сначала ты, а потом она. Обычно это происходит именно так.
– Не всегда.
– Да, не всегда. Иногда жена остается верной и обиженной. Так что иди и надавай ему тумаков, чтобы она знала, как это бывает.
В этом не было необходимости. Себастьян снова увидел Одрианну – она шла по комнате. Одна.
– Временами ты бываешь таким мерзавцем, так раздражаешь меня, Хоксуэлл, – проговорил Себастьян.
– Лишь тогда, когда ты ведешь себя как осел, Саммерхейз.
Одрианна вспоминала бал, а Нелли расстегивала ей платье. Все прошло хорошо, думала она. В такой огромной толпе
Одрианна подняла руки, чтобы снять платье.
– Пока не нужно.
Одрианна удивленно оглянулась. У двери, ведущей в ее спальню, стоял Себастьян. Он оперся плечом о косяк, скрестив на груди руки. Галстук и фрак он уже снял. Свет свечи подчеркивал белизну его сорочки и темные глаза, наблюдавшие за ней.
Если он не хочет, чтобы она снимала платье, она не станет этого делать. Одрианна молча застыла перед мужем. Себастьян сделал знак горничной, чтобы она вышла, и шагнул к жене.
– Ты в этом платье выглядишь потрясающе, – проговорил он. – Все так решили.
– Не думаю, что в этой суете кто-то вообще обратил на меня внимание.
– Я обратил. Я не мог оторвать от тебя глаз.
Себастьян подошел к ней поближе и остановился за спиной. Одрианна шагнула к туалетному столику, но рука Себастьяна обхватила ее и вернула назад. От горячего поцелуя в шею Одрианна судорожно вздохнула.
Его ладони пробежались по шелку платья. По всему ее телу. Одрианна задрожала, чувствуя, как возбужденная плоть мужа прижимается к ней сзади. От этого давления в ней стало подниматься наслаждение. Когда его руки коснулись ее отвердевших сосков, Одрианна выгнулась, чтобы опереться об него, а ее тело уже изнывало от сладостной пытки.
Поцелуи-укусы. Лихорадочные, уверенные, нетерпеливые. Себастьян осыпал поцелуями ее шею и плечи, и Одрианна повернулась к нему лицом, чтобы получить больше ласк.
А потом она почувствовала, что парит в воздухе: это Себастьян поднял ее и понес к кровати.
– Встань здесь на колени.
Одрианна не поняла его, но повиновалась, когда Себастьян положил ее на кровать. Но вскоре ей стало понятно, что он задумал. Одрианна удивилась. Где-то глубоко, в нижней части ее живота разлилась приятная истома.
Щекоча кожу, шелк скользнул вверх по ее бедрам. Все выше и выше, пока красная волна не поднялась до ее талии и облаком не упала на кровать. Себастьян стянул до колен ее панталоны.
Прикосновение. Одно уверенное глубокое проникновение. Одрианна не смогла сдержать стон.
Он замер, оставив ее в такой позе, выжидая. Она дрожала от нетерпения. Таких ощущений она еще не испытывала. Оглянувшись, Одрианна увидела, как упала его рубашка и как Себастьян устроился сзади…
Он брал ее жестко и уверенно, а она желала, чтобы его толчки были еще сильнее. Его плоть проникала все глубже в ее лоно. Его движения вызывали в ней какой-то новый голод, становившийся все сильнее и сильнее и перераставшей в новое наслаждение. Одрианне хотелось этого, она желала, чтобы напряжение в ее теле достигло высшей точки и довело ее до экстаза. Это было дикое безумие – как волна красного шелка, разделяющая их.