Обольщение
Шрифт:
— Что?!
Софи, закрывая лицо рукой в перчатке, задела шляпку, и плюмаж снова съехал набок.
— То есть ничего не произошло, хотя ты думаешь, что произошло.
Тишина за ее спиной стала оглушающей. И тут Джулиан снова заговорил:
— Софи, черт побери! Но ведь было так много крови! И она бросилась объяснять, пока мужество совсем не оставило ее:
— Но со своей стороны я должна вам указать, что вы пытались нарушить суть нашего соглашения. Я очень нервничала и злилась… Надеюсь, вы примете это во внимание, милорд: вы из тех людей, которые способны понять, что такое гнев.
— К черту, Софи! О чем ты говоришь? — Голос Джулиана стал слишком тихим.
— Я пытаюсь, милорд, объяснить, что вы вовсе не терзали меня в ту ночь. Вы просто заснули.
Наконец Софи медленно повернулась и посмотрела на него. Он стоял рядом. Ноги в блестящих ботфортах расставлены, в руке — плетка. Его изумрудный взгляд был холоднее, чем царство Аида.
— Разве я заснул?
Софи быстро кивнула, напряженно глядя мимо его
Плеча:
— Я добавила в чай кое-каких трав. Я же говорила, что есть более эффективные средства от бессонницы, чем портвейн.
— Помню, — вымолвил он ужасно тихо. — Но ты ведь тоже пила чай.
Она покачала головой:
— Я просто притворилась, что пью. Вы были слишком заняты, ругая книгу мисс Уоллстоункрафт, поэтому вообще не замечали, что я делаю.
Он сделал к ней шаг. Плетка болталась у его ног.
— Дьявольщина! Но ведь доказательство было на простыне! Пятно…
— Это травы. После того как вы заснули, я добавила их в чай, чтобы добиться красноватого цвета. Только я не знала, сколько надо лить жидкости на постель, и так волновалась, что пролила слишком много, и пятно на постели получилось больше, чем задумывалось.
— Ты пролила чай с травой?.. — медленно повторил он.
— Да, милорд.
— И таким образом я убедился, что жестоко набросился на тебя.
— Да, милорд.
— И ты утверждаешь, что той ночью ничего не произошло? Вообще ничего?
Что-то внутри Софи всколыхнулось.
— Да ведь вы же пытались соблазнить меня, несмотря на мои протесты и просьбы не обольщать меня. И вы все равно пришли ко мне в спальню, не слушая моих возражений, и я очень испугалась. Дело, разумеется, не в том, что ничего не случилось, — если вы понимаете, о чем я говорю, — а в том, что ничего не случилось, потому что я помешала этому. Ведь не только у вас есть характер, Джулиан!
— Так ты меня опоила?! — В его голосе прозвучали недоверие и ярость.
— Но это было легкое снотворное, милорд.
Плетка Джулиана хлестнула по кожаному верху сапога, прервав ее объяснения. Глаза Джулиана зажглись, точно зеленые изумруды.
— Ты опоила меня одним из своих проклятых составов и устроила декорации, чтобы я подумал, что взял тебя силой.
По сути, ей нечего было возразить в ответ на такое заявление. Софи опустила голову. Она стояла уставившись в землю, плюмаж болтался перед глазами.
— Да, я полагаю, именно так вы можете относиться к случившемуся, милорд. Но я никогда не собиралась заставить вас думать, что вы, что… вы сделали мне больно. Я только хотела, чтобы вы думали, что добились, чего хотели… выполнили свою обязанность. Мне казалось, вас очень беспокоило то, что вы еще не воспользовались правами мужа.
— И ты решила, что, однажды осуществив свои права, я оставлю тебя в покое на следующие несколько месяцев?
— Я надеялась, что на какое-то время вы удовлетворитесь. И после этого согласитесь со сроком нашего договора.
— Софи, если ты еще хоть раз упомянешь соглашение, я задушу тебя. По крайней мере я испробую на твоей спине свою плетку.
Она смело шагнула вперед:
— Я готова к вашему насилию, милорд. Хорошо известно, что у вас дьявольский характер.
— Неужели? Но тогда я удивлен, как ты осмелилась сделать свое великое признание наедине? На несколько миль вокруг никого, кто мог бы услышать крики о помощи, если бы я захотел наказать тебя.
— Я решила, что было бы не правильно вовлекать окружающих в наши отношения, — прошептала она.
— Ох как благородно, моя дорогая. Ты простишь меня, если я не поверю, что женщина, способная опоить мужа, будет настолько обеспокоена мнением слуг? — Его глаза сощурились. — Боже мой, что же они подумали, меняя постельное белье на следующее утро?
— Я объяснила Мэри, что пролила чай.
— Другими словами, один я поверил, что совершил грубое насилие над тобой. Так-так, очень интересно.
— Прости, Джулиан. Я приношу свои искренние извинения. Ради оправдания я еще раз напоминаю, что очень испугалась и разозлилась. Я уже думала, что у нас все так хорошо складывается, что мы все лучше узнаем друг друга… А ты вдруг со своими угрозами…
— Мысль о том, чтобы заняться любовью, страшит тебя настолько, что ты готова зайти так далеко? Черт побери, Софи, ты же не девочка, ты зрелая женщина и прекрасно понимаешь, зачем я на тебе женился.
— Я уже объяснила, что не боюсь самого действа, — призналась она с горячностью. — Просто я хочу, чтобы у нас было время узнать друг друга. Нам необходимо время, чтобы научиться понимать друг друга как муж и жена. Я не желаю превращаться в племенную кобылу для твоих прихотей, а затем возвращаться на сельское пастбище. Согласись, что именно это, и только это, ты имел в виду, когда женился на мне.
— Ни с чем не соглашусь. — Он еще раз стегнул кнутом по сапогу. — Насколько я знаю, ты сама нарушила наш договор. Мои требования просты, и их мало. И одно из них, если помнишь, — чтобы ты никогда не лгала.
— Джулиан, я не лгала тебе. Скорее, я ввела тебя в заблуждение. Ты должен понять, что я…
— Ты лгала мне, — грубо прервал он. — И если бы я не мучил себя виной в последние дни, я бы сразу догадался. Ведь все признаки были налицо. Ты не могла встречаться со мной взглядом. И если бы я не думал, что ты просто не выносишь одного моего вида, то сразу бы понял, что ты меня обманываешь.