Оборона Дурацкого замка. Том 4
Шрифт:
"Так, стоп. Давай попробуем с оружием. Может что-то изменится?"
Сказано — сделано. Саргон сбегал за своим кнутом, после чего начал прорабатывать свой самый полный вариант комплекса Люхэбафацюань. Тот самый, приспособленный для его хлыста. Удивительно, однако в этот раз наполнение мышц с помощью Ци далось практически без усилий — инстинктивно. Оружие тоже двигалось словно само по себе, казалось если не продолжением руки, то идеальным протезом, управляемым мозговыми импульсами.
Он сам не понял, как вошел в транс. Свист воздуха вокруг него сменился слабым, хрустальным дребезжанием, тело приобрело мягкую голубоватую ауру на самой грани видимости, а скорость вышла
Связки, сухожилия, мышцы, даже кожа обычных людей попросту не предназначены для подобных издевательств. А скорость электронных импульсов, посылаемых мозгом в мышцы, не способна добиться настолько неестественной, почти механической точности и выверенности. Когда в движение приходит лишь небольшая группа, а то и вовсе одна единственная мышца. Или их сочетание, но в абсолютно разных частях тела.
Остальные члены команды мало помалу прекратили собственные тренировки, останавливались один за другим, чтобы с уважением и благоговейным страхом следить за своим младшим товарищем. Его движения напоминали их разминочный комплекс весьма отдаленно. Но еще меньше они походили на танец. Никакой плавности изгибов человеческого тела, но и никакой подавляющей быстроты практиков, когда человеческому глазу просто не хватает количества различимых кадров в секунду, чтобы уследить за процессом.
Саргон превзошел человеческие возможности, но не вышел на расчетную мощность даже самого слабого практика. Нет, он добился своего настоящего "телесного предела воина". Однако не столько завышенными характеристиками, сколько их КПД. Вся его Ци работала с ужасающей эффективностью, поддерживала оптимальную нагрузку на мышечный и скелетный каркас, ускоряла мозговые импульсы, попеременно шла от одного участка тела к другому, нигде не задерживаясь дольше необходимого.
Это был не танец, не грязный уличный бой, не демонстрация подавляющих возможностей. Больше всего Саргон напоминал сейчас три вещи: очень сложный часовой механизм, выверенные, но все равно нечеловеческие движения робота, или же… Специализированного насекомого, вроде богомола с его лезвиями или ткущего нить паука.
Вот только, как бы ни был ужасающе выверен его стиль, он все еще оставался весьма бедным на количество возможных действий. На самом деле, парень продемонстрировал всего пять оригинальных движений, не считая переходных связок между ними.
Выпад кнутом. Основная атака. Имелось несколько слабо отличающихся между собой разновидностей, но по факту это был удар кончиком плети. Закрученный, отложенный, или с обманкой — уже частности.
Хлесткий выпад кнутом. Тоже прямая атака, только стандартным движением для такого рода оружия. Опять же с рядом модификаций: с замахом, без замаха, слева, справа, сверху, снизу и так далее.
Доворот. Кнут закручивается смертельной петлей вокруг своего создателя. Универсальное положение, из которого можно было атаковать в любую сторону. Годилось и для защиты, и для нападения. Опять же с рядом модификаций, вроде доворота после выпада, после хлесткого удара, после парирования врагом мерцания Ци, разрушающего конструкты, и так далее.
Обратный удар. Все те же самые атаки, только направленные себе за спину или вбок.
Клинч. Смесь доворота и хлестких выпадов, а также несколько оригинальных связок. Бой на сверхблизкой дистанции, где используется как било на конце, так и другие части оружия, вплоть до рукояти и ударов ногами.
Все это он сумел повторить
— А ведь я называл тебя близким к телесному пределу воина, но все равно не до конца в это верил. И уж точно не думал, насколько оказался прав, — Ошарашенно протянул десятник. Ровно в тот же момент усталый, изможденный Саргон опустил ребристую рукоять.
— Я уверен, ты сейчас сильнее любого неопытного практика. Не думаю, что даже Сборщик Ци с обсидиановым сердцем сможет тебя одолеть. По крайней мере, без долгого и непредсказуемого боя. Ты точно… Еще человек? — Осторожно поинтересовался он.
— Точно, — Вместо Саргона откликнулся Юлвей. Его выражение лица говорило само за себя: смесь зависти, уважения и непонимания, — Культиватор во время боя движется еще быстрее, даже если он только-только пробудился. Однако твоей отточенности он может не достигнуть даже спустя всю свою жизнь.
Аристократ замолчал и поклонился ему. Низко и почтительно, как молодому мастеру. Потому что никому не известный мальчишка аркчжэнь из отряда смертников показал ему мечту их маленькой вымирающей семьи: превзойти более сильных и богатых ресурсами практиков с помощью искусства. Слабым, региональным семьям или редким самородкам среди черни никогда не сравниться с плодами селекции целых поколений.
Династии одаренных мало помалу растут в показателях силы и объема Ци. Это неизменная истина. Ребенок аристократа будет иметь резерв, а также склонность к отточенным клановым техникам и скорость возвышения не сравнимые с менее знатными или даже менее богатыми. Потому что настоящая культивация начинается уже после достижения Сборщика Ци. И требует просто колоссального вливания ресурсов.
Это все накладывается на уже отточенное искусства конкретного клана. Великим Домам или сектам не нужно заново нарабатывать шаги, продумывать все возможные ошибки, закупать дорогие целебные зелья общего спектра в случае непредвиденных осложнений. Все давно учтено, разложено по полочкам и описано в трактатах. Вплоть до появления таланта соклановца в смежных или вовсе противоположных областях.
Мелкий аристократ должен молиться Митре, чтобы его дар, расположение каналов в теле и другие особенности более-менее совпали с описанным идеалом. Отклонения чреваты непредсказуемыми последствиями. Бывало, культивация не слишком подходящих техник оканчивалась инвалидностью или смертью. Что уж говорить про одного-единственного учителя, такого же самоучку, как и ты. Или вовсе их полное отсутствие.
Поэтому простолюдин почти никогда не мог рассчитывать на уровень угрозы выше "Малахитового" (7). Если вообще прорывался на ранг культиватора. Наверное, поэтому семерок и дразнили "ложным нефритом", издевались, и относились, в целом, даже с большим пренебрежением, чем к предыдущему "Мрамору"(8).
Сгладить разницу могут только три вещи: численность, мастерство или непредсказуемость. Причем полагаться на первую не стали бы даже пустоголовые банды черноногих. Всегда есть практики, которым воевать с толпой даже легче, чем с одиночкой. Не слишком много, но есть. Зато мастерство и непредсказуемость, то есть нечто уникальное и непонятное, могло уравнять шансы даже Малахита (7) с Хрусталем (5). Маловероятно, однако возможно.