Оборотень среди нас
Шрифт:
Протест со стороны «старика» привлек всеобщее внимание.
Он сказал:
— Рассказывать буду я, так как степень моей эмоциональной включенности не такая высокая, как у тебя, Джубал.
Джубал кивнул.
— Хорошо.
Хиршель повернулся к Сент-Сиру и слегка улыбнулся, совсем непохожий на того всадника во время шторма, человека с окровавленными свиными головами.
Хиршель кратко пересказал то, что Сент-Сир ранее слышал от Тедди, но без выводов и предположений.
— Вы жили здесь, когда произошли
— Да, — ответил Хиршель. — Я прибыл за месяц до смерти Леона; что и говорить, время, что я здесь провел сложно назвать приятным, — однако, если он и вправду мучился по поводу смерти племянников, то никак не проявил внутреннего смятения во время рассказа. Он выглядел здоровым и счастливым, без темных следов тревоги вокруг глаз и у рта, как у Джубала и Алисии Альдербен.
Когда Сент-Сир озвучил свою мысль, Хиршель заключил:
— И это, само собой, делает меня подозреваемым.
— Это абсурд! — воскликнул Джубал.
— Правда, Хиршель, — вмешалась Алисия. — Мне жаль, что мистер Сент-Сир…
— Но он подозревает меня, — прервал ее Хиршель. — Как и должен. Он подозревает меня так же, как и всех вас.
Джубал, казалось, был вдвойне возмущен. Он повернулся к Сент-Сиру, его густые белые брови сошлись на переносице в одну белоснежную линию.
— Это правда? Вы думаете, мы способны убить своих детей — наших братьев и сестер?
— Хиршель прав, — подтвердил Сент-Сир. — Я подозреваю вас всех, пока нет доказательств обратного.
— Что за чушь?! Я в этом не участвую, — сказал Джубал, схватившись за сердце.
— Придется, — ответил Хиршель прежде, чем Сент-Сир успел хоть что-нибудь вставить. — Ты вызвал кибердетектива, потому что хотел полного и точного расследования. Так что теперь терпи.
— Хиршель, и все-таки…
Что-то во взгляде «старика» заставило его воздержаться от возражений. Голос замер на высокой ноте и Джубал, передумав продолжать, лишь вздохнул и, пожав плечами, снова взялся за ликер.
Сент-Сир задумался о том, что могл произойти между этими двумя. Хиршель, определенно, имел власть над Джубалом, хотя и в одну десятую не был так богат, и вряд ли был достаточно стар, чтобы толкать заумные речи на манер «я-старше-и-мудрее-тебя». Было ли это из-за его характера, более властного, чем у Джубала, что успокаивало главу семьи, или же было что-то еще? Сохранить для обдумывания.
Отвернувшись от охотника, Сент-Сир обратился к семье.
— Чья комната ближе всех к спальне Леона?
— Моя, — ответила Бетти.
Она была сдержанной, не такой прекрасной, как ее сестра, но тоже привлекательной, в каком-то плане. У нее были светлые волосы, голубые глаза, черты лица традиционного римского стиля «классика» — красота мраморной статуи. Когда она заговорила, ее голос был таким тихим, что Сент-Сиру пришлось наклониться на стуле вперед, чтобы услышать, что она сказала.
— Вы спите в комнате, соседней с той, где был убит Лион?
— Верно.
— Той ночью вы были в своей комнате?
— Да.
— Вы что-нибудь слышали?
— Нет, — она посмотрела на свои сцепленные руки с длинными пальцами, похожими на паучьи лапки. — Здесь отличная звукоизоляция.
За полчаса Сент-Сир успел задать пятьдесят вопросов и услышать пятьдесят отговорок Бетти. «Стены здесь толстые»; «Звуки почти не доносятся с одного уровня до другого»; «В конце концов, мистер Сент-Сир, сады огромны, и даже если бы я прогуливалась там в то же время, когда Доротея была убита, вряд ли я бы увидела или услышала ее…». Биокомпьютер запоминал ответы, воспроизводил и сопоставлял их в себе, искал ошибки или странные детали в услышанных историях. Он не нашел ничего необычного. Сент-Сир, вбирая в себя впечатления семьи, недалеко ушел от своего механического товарища. Будто он и не задавал тех пятидесяти вопросов, и никто не отвечал ему на них.
— Я думаю, — сказал детектив, наконец, — Это подождет до завтра. Утром мне бы хотелось взглянуть на комнату покойного парня, на место в саду, где умерла Доротея и на другие улики, — он повернулся к Хиршелю, как и все вставшего со стула и собравшегося уходить. — Если бы я мог обмолвиться с вами парой слов, я был бы признателен.
— Конечно, — кивнул Хиршель, снова садясь.
Джубал тоже остался и сел.
Сент-Сир смерил взглядом седоволосого патриарха, затем Хиршеля.
— Мне бы хотелось поговорить с вами наедине.
— Идемте в мою комнату, — сказал Хиршель, поднимаясь и разворачиваясь, словно оригами — он оказался выше Сент-Сира на несколько дюймов.
Когда они уже дошли до дверей, Джубал сказал им вслед:
— Вы не правы.
Сент-Сир повернулся к нему:
— Возможно.
— Вы должны были расследовать вне семьи.
— И буду.
— Вы зря теряете время.
— Возможно.
Джубал перевел взгляд на Хиршеля, увидел в его глазах ту же непонятную Сент-Сиру силу и успокоился, как в прошлый раз.
— Увидимся утром, — сказал ему Хиршель.
— Утром, — эхом отозвался Джубал.
Они вышли из комнаты, закрыв за собой дверь.
— Простите его, — сказал Хиршель.
— За что?
— За его поведение, конечно. Просто он уже на грани.
— Я понимаю, это нормально; тут нечего прощать.
Хиршель кивнул и отвернулся. Подойдя к ближайшему лифту, он кинул:
— Пойдемте.
Комната Хиршеля была не больше и не меньше комнаты Сент-Сира, и тоже находилась на пятом этаже. Здесь преобладали коричневые и зеленые тона, вместо различных оттенков синего, обеспечивая эффект леса, тяжелых ветвей, трав и растительности вообще. Это была комната охотника.