Оборотень
Шрифт:
«Пусть они уже высосут у меня всю кровь, — в который раз пожелал он. — И все закончится».
Одна из девиц извлекла из своей пластиковой красной сумки никелированную коробку со шприцем. Сунулась было к Ярославу, но Ася возмутилась:
— Ты чё это? Чё это за телячьи нежности? Давай уже сделаем его, тогда он мне точно всё расскажет. Я же буду мастером.
— А чего это ты должна быть мастером? — возмутилась рыжая. — А если я хочу?
— А Маркус мне разрешил!
…Маркусом звали их главного. Высокий худущий тип, старый уже, не меньше двадцати пяти, с выбритым ирокезом. С девушками-вампирками он обращался как с гаремом: рыжая была старшей, но уже не очень любимой женой, блондинка выступала на вторых ролях, но обе заключили тактический союз против Аси.
Он бил Ярика первым и первым пил у него кровь. Потом ему это как-то надоело, он разрешил девицам развлекаться с пленником, а сам забрал скомпеленных парней, второго вампира — и куда-то ушел. Ася трактовала его позволение весьма широко.
— Он всем нам разрешил! — ощерилась блондинка.
— У тебя ещё первая кровь на губах не обсохла, обращать кого-то, — поддержала рыжая. — И вообще, на кой он сдался. Пусть расскажет, где его дружки, тогда выпьем быстро и не больно. А нет — сначала яйца отрежем.
Для убедительности она достала из сумочки опасную бритву и помахала ею перед носом Ярика.
До яиц дело не дошло: сквозь стену опять ворвалась мама с воплем:
— Ну все, сучки, вам теперь пиздец! Лучше сами себе головы поотрезайте!
Ярик опустил лицо. Он ещё в состоянии был испытывать стыд, и за маму ему почему-то было стыдно. Лучше бы она молчала, как Сооткин или мама Сергея Тюленина. А так вампирки лишь сообразили, что мучить можно их двоих одновременно.
— Опа, гляди, наше привиденье вернулось! — заржала рыжая. — Дикое, но симпатишное! С мотором!
— Давай-давай, смейся, коза! — ответила Ольга. — Посмотрим, кто посмеётся последним!
— Дай-ка угадаю, — протянула блондинка. — Наверное, ты? Когда мы твоему выпердышу нос и уши отрежем?
— Сначала яйца, — сказала рыжая.
— Нет, он так сразу много крови потеряет, — в жестокости блондинки была своя логика. — Ну что, мертвячка? С какого уха начать — с правого или с левого?
— Дверь! — истошно крикнула Ася, которая не участвовала в перепалке и первой заметила… Ярик не мог разглядеть, кого. Он только увидел, как между грушевидных грудей рыжей показался кончик стрелы — а потом девица облачком праха осела на пол, припорошив лосины и блузон со стразами.
Ярик потерял сознание.
Будь Ольга живым человеком, она опустошила бы всю Ингину коробку с салфетками. Но она была призраком, её слезы капали с подбородка и исчезали в падении.
— …Привязали его, значит, к трубе в этом подвале, порезали и давай кровь пить. Не всю сразу, у них порядок такой, что главный делает последний глоток. А главный как раз лазил где-то, он постарше был, мог по светлому времени лазить. А этим же скучно, паскудам таким, они давай мучить его по-всякому: бить, резать, сигаретами жечь… И я на все это смотрю — а сделать ничего не могу, представляешь? Если бы не Юра, он бы в том подвале и остался…
— Юра? — Инга сделала пометку в блокноте.
— Юра. Другой охотник. Он-то Ярика всему и научил, — Ольга все ещё шмыгала носом, но понемногу успокаивалась. — Юрка, он, знаешь, мужик… Вот что бы мне его при жизни встретить, а? Что у меня за судьба такая горбатая?
«Отцовская фигура?» — написала в блокноте Инга. Подумала и подчеркнула. Два раза.
Из обморока Ярослав вынырнул почти в буквальном смысле: окатили водой, чуть не захлебнулся. Потом услышал голос матери:
— Осторожней, ты ему в нос налил!
— Молчи, женщина, — ответил незнакомый прокуренный тенорок. Ярослав разлепил глаза.
Перед ним стоял невысокий щуплый на вид мужичок лет сорока, весь какой-то помятый, в квадратных очках в дешевейшей оправе, с коротко подстриженной бородой, в заношенных джинсах и добела истертой кожанке. За спиной мужичка маячил призрак матери, а ещё Ярослав углядел две кучки праха и одну вампирку. Асю.
Её руки и ноги связывала велосипедная цепь. Ася тихонько выла через тряпичный кляп из лифчика подруги, а её кожа дымилась в тех местах, где её касалась цепь.
— Надень, — на живот Ярика упал ворох одежды: джинсы, футболка, куртка. — Сам сможешь или помочь?
— Сам, — собрав остатки гордости, сказал Ярик. Руки слушались плохо, кровообращение восстанавливалось медленно, пальцы еле сгибались, но со штанами худо-бедно справился.
Штаны покрывала какая-то пыль, и вообще они были чем-то знакомы, хоть и велики — пришлось сильно подвернуть штанины. И футболка с надписью Seks Pistols…
— Это же одежда… того… вампира.
— Ага, — отозвался мужичок, копаясь в обшарпанной дерматиновой сумке. — Великовата, но не бабскую же тебе давать?
— Вы его… убили?
— Нет, водки с ним выпил, а потом с пьяного штаны снял, — из сумки на свет появился пузырёк с бесцветной жидкостью.
— Ты бы видел, Ярик! — восхищение в мамином голосе почему-то показалось Ярику непристойным. — Раз — и все! Куча праха! С одного удара, не то что… некоторые.
Ярослав с отвращением растянул футболку и увидел в груди дыру.