Оборотень
Шрифт:
— От тебя ничего. Помогу чем могу, пока ты не далеко от меня и в моих силах это сделать. Вот и всё. Не волнуйся, тебе и твоей свободе это ничем не угрожает. Пусти. Мне надо быстро вернуться. — Последние слова говорила с ним, не глядя в глаза, а старательно выискивая изъяны ими на стене или на полу, чтоб было за что зацепиться. Корзина, которую она держала перед собой, порядком надоела ему и он, вырвав её из девичьих рук, швырнул в угол, как будто именно эта плетёнка была во всем виновата. Таня, поймав ярость в его, потемневших до черноты глазах, отбежала на середину просторной комнаты.
— Ну вот, ты меня уже и боишься, а через некоторое время возненавидишь. Это не больше чем детское увлечение романтизмом и миром приключений. Но его вытеснит когда-нибудь зрелое взрослое чувство к какому-нибудь красавцу щёголю, и ты глупышка мне скажешь спасибо. Да, да именно тогда к тебе придёт понятие, что я поступил, как надлежит настоящему другу.
— Раз тебе так хочется думать, думай так. Ты противный.
Пригрозив ему ужасной местью, правда какой она ещё не придумала, отвернулась.
— Княжна ты сущий ребёнок, — засмеялся он, отправившись за корзиной. — Выходи, и идём уж, я провожу. Разговор наш уходит в молоко, получаясь глухим и бесполезным.
— Это от того, что ты затыкаешь уши и пытаешься учить меня на манер маменьки. Ну уж дудки, я буду поступать, как хочется мне самой. Ясно?!
— Угу. Иди вперёд без напоминаний.
Всю дорогу она молчала, слизывая языком со щёк, текущие слёзы и изредка не в силах сдержать горький вздох, всхлипывала. Серж до полдороги сдерживающий улыбку не выдержал. Схватив её за руку и прижав к старой берёзе, прерывающимся голосом спросил:
— Княжна, ты чего рвёшь себе сердечко, мы же уже не раз говорили о том не простом предмете. Я оборотень, но я и живой человек. Ты почему, глупая девчонка, натягиваешь до предела себе и мне нервы? Неужели не понятно, что я должен быть последним. Последним несчастным из этой стаи. А ты всё время меня провоцируешь. И потом жалость всегда оборачивается обузой для жалеющего…
— Я знаю, что я сделаю. Застегну на тебе ошейник и буду целовать и ласкать добермана сколько хочу. Ему нравилось это, в отличие от тебя.
— Какая репа в твоём горшке парится. Я в растерянности. М-м! Уверяю тебя, ты достойна самой прекрасной любви и самого хорошего мужа, который понимал бы тебя и сделал самой счастливой.
— Серж, ты меня не слышишь и принуждаешь так поступить. И потом, от поцелуев дети не рождаются, — всхлипнула она и бросила на него недовольный взгляд.
— Что?… Бог мой, княжна, я с тобой свихнусь. Это уж точно, — гася в себе смех, улыбнулся он. — Не рождаются. Тебе это надо?! Как я понял, мой неосторожный поцелуй, хмельным зельем упал на твою порхающую душу, ну ладно… Будь по — твоему.
Кинув под ноги пустую корзину, он, заложив руки за её спину и голову притянул тонкое пылкое тельце с вылетающим из груди сердцем к себе. Внимательно осмотрев пышущее нетерпением милое личико и сдув с раскрасневшейся щеки непослушную кудряшку, он легонько прикоснулся к глазам, щекам и вздёрнутому носику губами, у Тани сильно заколотилось всё внутри. И кажется не только сердце, а именно всё. Забулькало, затрепетало, а потом обдалось жаром и закипело. Это был такой всплёск для неё, что её несчастная голова закружилась убыстряющей ход каруселью, а сердце, норовило оторваться от всех связанных с ним органов и выскочить, от чего заколыхалась грудь. Серж, легко коснувшись девичьих губ, раздвинул языком маленькие остренькие зубки и, лизнув нёбо, сошёлся в ласках со своим по началу немного скованным собратом. Они процеловались час, он опомнился, в тот момент, когда его рука сжала её рвущуюся из платья грудь.
— Всё, на сегодня хватит. Поторопимся. А то тебе непременно от такой беспечности попадёт, — ворчал он, скрывая свои истинные чувства. А она, устроив голову на его груди, никак не хотела отлепляться от берёзы, от его тела и уж, конечно, идти домой.
— Серж, ты жадина, — обиженно теребила она носовой платок, бросая на него чуть лукавый взгляд. Только что она с удовольствием поглощала все ласки… Она так лелеяла надежду. Целовалась бы и целовалась, а он раз…
Он был вновь изумлён и вопросительно посмотрев на девушку серьёзно проговорил:
— Княжна смилуйся, не вынуждай тебя подталкивать, иди домой. — Он опомнился и добавил уже спокойнее:- Никоим образом, я не переступлю черту. Причины, я думаю, тебе нет нужды перечислять.
Таня, невесело вздохнув и надув губки, поплелась. Что толку сопротивляться, если у него найдётся много всяких доводов, чтоб отправить её в поместье. Дойдя до кромки леса разделяющую, луг перед усадьбой от рощи, она, забрав у него корзину, поднялась на цыпочки и припала сама к его губам.
— Всё, всё, это прощальный поцелуй, меня здесь уже нет, — закусив губу, пролепетала она, отпуская его шею и отступая от него.
Глава 15
Она убежала, а он стоял ещё долго на подламывающихся ногах с разрывающейся от тяжёлых дум головой. Марфа заметившая приход княжны с пустой корзиной из леса, решив проверить свою догадку, зашла в рощу с другой стороны и прошла к месту, откуда та соизволила выйти. Дошла и чуть не влетела в молодого человека, того самого, что видела у княжны в спальне. Вовремя заскочив за елки, девка заметила, что он идёт по тропинки чем-то удручённый, ни на что не обращая внимания и к тому же с непростительной беспечностью не смотрит вокруг себя и по сторонам. Дав ему время отдалиться, она, изощряясь, чтоб не попасться и показывая класс сноровки, пошла следом, не теряя его из вида, пробуя до конца проследить весь путь за ним. Вскоре выяснилось, что он шёл в охотничьи угодья. «Понятно теперь, где она его скрывала и пёс наверняка с ним». Сергей остановился только у поляны, внимательно осмотрелся и не найдя ничего подозрительного, пересёк её. Вот теперь он то и дело оглядывался назад. Он явно опасался чего-то или кого-то. Прокравшись почти ползком, она видела, как молодой человек, придя к охотничьему дому, принялся колоть дрова. Значит, она не ошиблась, и он давно обитает тут. Правда, не видно собаки, но Марфа была уверена, что пёс непременно здесь. Вернувшись в усадьбу, она, боясь огорчить барыню и сказать княгине правду о любовнике дочери, решила подойти к этому щекотливому вопросу с другой стороны. Рассказать о добермане, которого та прячет в угодьях, подвергая себя опасности, бегая каждый день туда одна, а уж молодого человека, барыня и сама там застукает… Порадовавшись такому ловкому решению пришедшему в её голову, отправилась к княгине. Та, выслушав, встряхнулась от одолевающей её в поместье скуки и, развернув бурную деятельность, велела заложить летнюю коляску, а также запрячь кобылу с телегой. В телегу, насажав дворни и вооружив её от рогатины, до охотничьего ружья, отправилась наводить порядок, как на ловлю опасного зверя. Маменьку не смущало то обстоятельство, что ружьё имеет способность стрелять. Ей было только жаль, что никто из её знакомых не увидит и не оценит её вида воина. Марфа с Прасковьей не упустив такой момент, тоже трепались в телеге, раздираемые любопытством. «Как ловко она это устроила и, что это сейчас будет?!» — распирало грудь от восхищения собой у девки. А Таня, пребывая в неведении, после дневного отдыха проведённого на кушетке, сойдя в парк, увидела только хвост съезжающей со двора экспедиции.
— Куда это они, причём большим народом и с таким азартом, и эти две ищейки на заду телеги болтаются? — подошла она к вытюкивающему из камня русалку для нового фонтана, Митричу.
— Марфа выследила ту опасную собаку, что загрызла на охоте людей, пёс скрывается в охотничьих угодьях. Отсиживается себе там, вот барыня и повезла всех ловить то чудище и сама развеяться от скуки. Видишь, как весело общество погарцевало…
Таня онемела. «Вот это да! Вот это напор! К тому же какое мне дело до скуки маменьки, это мой доберман». Смекнув, что дело наверняка, не в собаке, а в Серже, которого Марфа, скорее всего, выследила и, боясь открыть маменьке правду, прикрылась псом, Таня опять растерялась. Но позаламывав руки и, в конце концов, начав соображать, она кинулась к бьющему по камню зубилом и молотком Митричу.