Оборотная сторона Луны
Шрифт:
Например, как я высажу решетку? Я помнила, с каким трудом справился с этим Лео. На решетке есть шурупы, которые желательно бы выкрутить. Надо разыскать где-то щипчики для бровей и положить себе в карман. Ими можно будет открыть решетку.
– Но на это нужно время, – сказала я. – Я должна буду уйти в туалет не в девять, а где-то без двух минут. Ведь мне будет нужно высадить решетку, достать оттуда противогаз и надеть его.
– Плохая идея, – сказал Брайен.
– Почему?
– Мы зачем послали тебя к Волку? – спросил он. – Чтобы ты общалась с ним он-лайн. Мы сейчас не сможем продумать точную переписку слово в слово. Не от нас одних это зависит. А вдруг Волк пошлет корабль президента куда подальше? А вдруг он в последний момент отошлет своих людей по другим местам? Мы должны писать друг другу так, чтобы это понимали не только Волк и его приспешники, но и мы сами. Мы должны будем убедиться, что все волки собрались на наблюдательном пункте, понимаешь? И ты должен будешь подать нам какой-то условный знак.
– Но я пишу только то, что диктует мне Волк! Как я могу дать тебе условный знак?
– Он нам обязательно нужен.
– Он мне даже запрещает ставить запятые. Ему кажется, что они не нужны. Как же я смогу послать вам условный знак?
– О! Поставь запятую! – обрадовался Брайен. – И тогда мы будем знать, что все волки находятся на наблюдательном пункте. А потом мы тоже пошлем тебе условный знак, тоже какую-нибудь запятую или смайлик. И ты будешь знать, что надо сматывать удочки и идти в туалет за противогзом.
Мы с Лео переглянулись и покачали головами.
– Брайен, – сказал Лео. – Президент не ставит в письмах смайлики.
– Что ж, он не человек, что ли?
– Смайлик – от президента – Волку? Подумай сам.
Некоторое время Брайен думал. Потом сказал:
– Тогда запятая. Это лучший вариант. А чтобы никто не догадался, мы сделаем по-хитрому. Мы поставим ее один раз вместо точки в самом конце письма. Вроде как опечатка. Ее никто не заметит. Ее заметят только те, кому это сильно надо. Один раз – мы, когда Эл пошлет нам сигнал, что все в порядке. И другой раз Эл в девять утра, когда надо будет идти в туалет за противогазом.
– Это неплохо, – сказала я.
– Ладно, сойдет, – уступил и Лео.
– Как долго мне сидеть в туалете? – спросила я.
– Пока мы не возьмем власть. Я не знаю, что за бодяга получится у Тома, но он взялся за нее с энтузиазмом. Говорит, что никогда еще не давал общий наркоз воздушно-капельным путем. Сидел и высчитывал что-то. Говорит, что минуты три надо для того, чтобы заполнить воздух и люди начали вырубаться. Но погрешности при расчетах очень большие.
– А может быть такое, что он ошибется в своих расчетах? Что люди не вырубятся?
– Может. Но мы надеемся на лучшее.
– Но вдруг так случится. Что тогда?
– Этого не будет. Наркозом занимается лучший врач этого корпуса. Ты когда-нибудь видел анестезиолога, который бы так дал наркоз больному, что он не заснул во время операции?
– Я слышала об этом. Это случай произошел на Земле, кажется, в том году. О нем говорили по телевидению. На одного пациента не действовал наркоз. Его готовили на операцию, давали наркоз, а он никак не реагировал. Ему дали двойную дозу, но и это не помогло.
– И чем кончилось дело?
– Точно не помню. Кажется, ему поставили какой-то диагноз. И потом лечили от того, что он не реагирует на наркозы.
– Такие случаи бывают очень редко. Так редко, что их даже по телевизору показывают. Лично я ни разу не слышал об этом.
Я подумала, что слышала эту новость довольно недавно: в прошлом году. Лео в это время отбывал каторгу на Луне. Он не смотрел телевизор. Что же он совершил такое? За что попал сюда? По сравнению со всеми людьми этого корпуса Лео выглядел чуть ли не святым. Как он может быть преступником?
– А как вы подниметесь на наблюдательный пункт? – спросила я. – Я понимаю, что с седьмого этажа можно спуститься на любой. Но как вы подниметесь на восьмой?
Лео хотел объяснить, а Брайен снисходительно усмехнулся:
– Эл, ты до сих пор ничего не знаешь! Видел бы ты сейчас вентиляцию. Благодаря нам она преобразилась. Веревки идут с одного этажа на другой. Можно попасть куда угодно. Единственное, что из корпуса не вылезешь. Правильно говорят: мы тут в консервной банке.
– Ты сам сделал эти веревки? – спросила я.
– У меня были помощники. Друзья Тома. Они тоже работают на нас.
– С нами, – поправил его Лео.
– А им можно доверять?
– А мы не сказали им, что делаем, – охотно рассказывал Брайен. – Сказали только, что нужны веревки. И вот они сидели несколько часов к ряду и рвали простыни. Очень хорошая поддержка. Молодцы, ребята. Сравнивать вентиляцию сейчас и вентиляцию тогда просто нельзя. Все равно что сравнивать гравийку и хай-вэй.
Лео отрезвил его:
– Расскажи лучше про воров в вентиляции.
Брайен пожал плечами:
– Ну да, в вентиляции есть воры.
– Кто это?
– Не знаю.
– Что они своровали?
– Еду. Я унес ее в вентиляцию и сказал, что там она будет в безопасности.
– Ты просто забыл, куда ее положил, – сказал Лео.
– Я не мог забыть такое важное место. Я точно помню, что положил туда пакет с хот-догами. А когда вернулся, то увидел, что его там нет. То есть всего пакета: вместе с целофаном и картонками. Его просто стащили.
– Но кто это мог быть: люди Волка или нет?
– Не знаю. Я их не видел.
Я почувствовала возвращение страха. Он снова сковал мои внутренности напряжением. Вспомнился момент, когда Брайену показалось, что он видел в вентиляции человека. Тогда он решил, что это глюк. А вдруг нет?
Что если люди Волка тоже лазают по вентиляции? Если они вычислят Лео, Браейна и Тома, их ожидает та же участь, что и команду Эндрю.
Пока я думала об этом, Лео сказал:
– Еще нам нужно точно знать, как выглядит ручка двери на наблюдательном пункте.