«Оборотни» из военной разведки
Шрифт:
…Приход Горбачева к власти встретили с надеждой на перемены к лучшему. Единственное, что настораживало, так это перемывание косточек мертвых генсеков — недавних друзей — и откровенное заигрывание перед Западом.
Однако перестройка не только не облегчила жизнь миллионам тружеников, а наоборот, ухудшила и без того трудную жизнь. На четвёртом году своего правления Горбачев, наконец, вывел советские войска из Афганистана, где в огне войны сгорали наши парни. Никто из вождей раньше
Экономика всё больше скатывалась к обрыву. Распоясались западные разведки в вербовочной работе. Всплеск особой враждебности испытывали на себе сотрудники военной разведки. Разгорались угли межнациональных конфликтов. Сокращение ракетного вооружения больше походило на одностороннее разоружение в угоду заокеанским покровителям. Нарастало шельмование армии и органов КГБ. Использование войск в Тбилиси и Вильнюсе, Риге и Баку для топорного решения политических задач, а затем бессовестное открещивание от этих санкций Горбачева и Шеварднадзе породило в обществе недоверие к власти, больно ударило по авторитету силовых ведомств. Генсек партией практически не руководил.
Специалисты КГБ, готовя аналитические сообщения «наверх», не скрывали правду, но она игнорировалась. Руководство военной разведки и контрразведки приглашало Горбачева на крупные оперативные совещания, — он не приходил. На одном совещании в КГБ он всё же поприсутствовал, — прослушал доклад и удалился. Вот тогда чекисты и поняли, что судьба страны его не интересует, он к ней безразличен…
В кабинете зазвонил телефон. Николай снял трубку.
— Моляков. Зайдите ко мне.
Начальник отдела сообщил о присвоении звания «полковник». Но па душе Николая радости особой не было. Чем дальше уводила «перестройка» страну от реальностей, тем чаще Стороженко размышлял: «Кто виноват в бедламе? Почему он произошел?»
В Оперативной библиотеке Николай взял книгу с выдержками из «Послевоенной доктрины Америки» в изложении Аллена Даллеса. Открыл сборник и сразу же нашел то, что искал. Прочитал раз, второй — и стало страшно: всё идет по сценарию Запада. Даллес писал:
«Посеяв в СССР хаос, мы незаметно подменим их ценности на фальшивые и заставим их в эти фальшивые ценности поверить… Мы найдем своих единомышленников, своих союзников и помощников в самой России. Эпизод за эпизодом будет разыгрываться грандиозная по своим масштабам трагедия гибели самого непокорного на земле народа, окончательного, необратимого угасания его самосознания… Из литературы, искусства мы вытравим их социальную сущность, отчуждим художников, отобьем у них охоту заниматься изображением тех процессов, которые происходят в глубинах народных масс. Литература, театры, кино, пресса — всё будет изображать и прославлять самые низменные человеческие чувства, мы будем всячески поддерживать и поднимать так называемых художников, которые станут насаждать и вдалбливать в человеческое сознание культ секса, насилия, предательства, всякой безнравственности.
В управлении государством мы создадим хаос и неразбериху, незаметно, но активно и постоянно будем способствовать самодурству чиновников, взяточников, беспринципности; бюрократизм и волокиту возведем в добродетель. Честность и порядочность будем осмеивать, они никому не станут нужны, превратятся в пережиток прошлого. Хамство и наглость, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, — все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие, будут догадываться или даже понимать, что происходит.»
«Неужели этого хотят и наши вожди-перерожденцы? — подумал Стороженко. — Разве в идеях социализма только ошибки прошлого? Не могли же люди без объединяющей духовной силы создать столько материальных ценностей, превратить страну в сверхдержаву? Да и дружба народов, пусть порой и наивная, — всё же была не пустым звуком. Перестройку свою Горбачёв назвал „революцией в революции“. Такого термина в истории нет, ибо в революции её антиподом может быть только контрреволюция…»
Надо отметить, что «перестройка» самым отрицательным образом повлияла на контрразведывательную деятельность. Во-первых, был огульно ошельмован институт негласных помощников — основа в работе любой спецслужбы. Вчера ещё честно помогавшие люди избегали
Работа любой контрразведки — это, прежде всего, коллективный труд, хотя он конспиративно детализован и индивидуален. Это мозаика, где каждый фрагмент укладывается в определенное место, совокупность которых и создает законченный узор — результат творческого труда. А еще деятельность контрразведки сравнима со звучанием оркестра, в котором трудно выделить отдельный инструмент. В коллективе второго отделения каждый играл, причем профессионально, на своем инструменте.
Поэтому эта книга не о Стороженко, а о процессе становления многих честных и чистых чекистов — военных контрразведчиков, прошедших через горнило испытаний своего времени. Оно кануло в Лету, оставив заметный след в патриотическом деле защиты Родины — борьбы не с мнимыми врагами страны, а глубоко законспирированными агентами иностранных разведок, вставших, как правило, на путь предательства из-за корыстных соображений.
О том, как Стороженко и его коллеги решали оперативные задачи по вскрытию «оборотней» в погонах, и пойдет дальше речь.
Часть II Личины предателей
«Янг» под колпаком контрразведки
Низкий человек знает только выгоду…
О предательстве полковника О. Пеньковского Стороженко впервые узнал на лекции по оперативной подготовке в Высшей школе КГБ. Но разве мог предполагать, что пройдет некоторое время и он окажется в том подразделении, офицеры которого принимали активное участие в разоблачении матерого шпиона в недрах ГРУ под кличкой «Янг».
В литерных (аналитических) делах ещё было много материалов о предателе, поэтому Николай внимательно знакомился с ними, понимая, что опыт, наработанный старшими товарищами, пригодится в дальнейшем. Он не ошибся…
Военная карьера Пеньковского даже на первый взгляд была довольно необычной. После окончания в 1939 году Киевского военного училища был направлен в войска, участвовал в советско-финляндской войне. С июня 1941 года начал контактировать с военной разведкой, некоторое время был порученцем будущего главного маршала артиллерии С. Варенцова, с 1944 по 1945 год — в противотанковых частях.
После войны в 1948 году окончил двухлетний курс в Военной академии имени М. В. Фрунзе и там овладел английским языком. В 1953 году окончил Военно-дипломатическую академию и был направлен в Главное разведывательное управление. С 1955 года был на разведработе в Турции под дипломатическим прикрытием помощника военного атташе. Отношения с руководством у него не сложились, и он, пытаясь отомстить своему начальнику, донес на него турецкой разведке. В 1958–1959 годах он снова в Москве на учебе в Военной академии имени М. В. Фрунзе на курсе подготовки офицеров разведчиков, после чего опять служба в ГРУ — был направлен на работу в управление внешних сношений Госкомитета по науке и технике Совета Министров СССР. В ноябре I960 года он предложил свои услуги ЦРУ, а в апреле 1961 года — английской разведке МИ-6. В октябре 1962 года был арестован органами КГБ.