Оборотни
Шрифт:
— Это ваша добыча, — сказал Эдем, подталкивая схваченного к переодетому полицейскому. — Я потом согласую с вами отчет.
— Спасибо за то, что остался цел.
— Здесь, кажется, теплеет, не так ли?
— О да. И станет совсем жарко.
Пока полицейский помещал пленника в фургон, Эдем прошел по склону, который вел к высоким ступенькам перед зданием Рейхстага. Он пересек линию полицейских автобусов, которые стояли там, поочередно заглядывая в каждый. Обнаружив то, что искал, в третьем автобусе, он забрался в него. Там лежала кипа полицейских плащей. Он примерил три из них, прежде чем нашел подходящий, надел его и направился к входу в Рейхстаг. Дежуривший там вооруженный полицейский кивнул ему, когда он предъявил свое удостоверение, и он вошел в здание.
Уже при входе он услышал рев толпы. Прибыла процессия лимузинов, которая привезла руководителей Европейского Сообщества, президентов Соединенных Штатов и России.
Время истекает, Маркус. Дело близится к финалу.
Ускорив шаг, он достиг конца коридора и пошел по широким ступенькам, которые вели в центр здания.
Никто не останавливал его; все внимание было сосредоточено на том, что происходило на подъезде к Рейхстагу.
«Гранд-отель»
Фридрихштрассе
Берлин
Она стояла у окна, наблюдая за пробкой в уличном движении. Церемония у Рейхстага отразилась на жизни всего города; многокилометровые объезды, сбитые с панталыку люди.
С ней никто не связывался, о ней просто забыли. Она попробовала выйти из комнаты, но охрана остановила ее. Она металась от двери к окну, потом пыталась сосредоточиться на том, чему ее обучали: раскладывать по полочкам, имеющуюся информацию, группируя и перекладывая известные ей факты.
И все же из этого мало что получалось. За исключением одного. Не потребовалось много времени, чтобы догадаться: ЗДР лгал ей. Информация, которую она предоставила ему, не была передана дальше. Так в этом управлении не работают. Там существовало параноическое отношение к информации. К ней немедленно должны были приставить команду специалистов, которая еще и еще раз ее опросила бы, уточнила данные, пытаясь добраться до сути дела. Но никого не было. А это означало, что они действуют согласно своим планам, что у них свои представления о том, что происходит, с самого Нового Орлеана.
Единственной альтернативой такому понимаю, причем пугающей ее, могло быть то, что ЗДР работал в одиночестве. На чьей стороне? Она совершенно была сбита с толку.
Глядя в пространство за окном, она могла видеть в отдалении толпы, двигающиеся к Тиргартену. Ей не был виден Рейхстаг, только Бранденбургские ворота.
Берегись, Эдем. Смотри за ними. Они могут напасть на тебя с любой стороны.
Она стала у окна на колени, закрыла глаза и попыталась зрительно представить себе его. Она попыталась связаться с ним, придать ему силы и предостеречь об опасности. Наконец, она начала молиться, обратившись к Богу, которого давно игнорировала и забыла. Бог не участвовал в калифорнийском образе жизни.
А за ее спиной на телевизионном экране появились изображения руководителей мира на ступеньках Рейхстага. Подымаясь в здание, они махали руками толпе. Как только они прошли под аркой и исчезли в дверях, камеру направили на массы людей на площади. На переднем плане вдруг возникла драка между полицейскими и какими-то юношами. Один из полицейских свалился, в лицо его попал кусок кирпича. Товарищи оттащили его в безопасное место, но их заботы о раненом были прерваны наступавшей чернью.
Все пришло в беспорядок.
Камера передвинулась на фасад здания, на огромную арку.
DEM DEUTSCHEN VOLKE.
Для народа Германии.
Зал заседаний
Рейхстаг
Берлин
Зал заседаний теперь был заполнен, все члены бундестага заняли свои места. Они стояли в ожидании того момента, когда канцлер Германии введет своих почетных гостей.
Зал был окружен четырьмя стеклянными стенами и представлял собой как бы огромное помещение внутри другого помещения. Это и был, собственно, Главный зал Рейхстага. Два яруса смотровых галерей проходили вокруг зала и демонстрировали дух открытости современного Дома парламента. На галереях размещались ряды стульев для гостей, наблюдающих за тем, что происходит внизу.
Эдем стоял на верху лесенки, которая спускалась на нижнюю галерею. Он внимательно осматривал зал, пытаясь обнаружить Кааса или кого-то из штурмовиков, которых он видел в деревянном здании в Дрездене.
Но он не увидел знакомых лиц и поэтому двинулся вдоль стены в поисках группы журналистов, с которой вошел. Вскоре он стал различать переодетых сотрудников безопасности, размещенных по всему зданию. Он решил держаться подальше от них, зная, что его фотографиями наверняка они снабжены. Ему еще раз вспомнилась забава штурмовиков, разыгранная с ним и с Билли. Вспомнилась четверка вооруженных стрелков, ворвавшихся в помещение с трибунами и рядами стульев, четверка, игравшая свою игру на разрушение.
Он взглянул на зал заседаний и увидел две, пока еще пустовавшие, трибуны рядом с креслом председателя, рабочий стол, за которым уже сидели секретари парламента. Трибуны были повернуты к рядам кресел, где сидели члены бундестага.
Здесь-то и должны были находиться два президента.
Если репетиция в Дрездене была точной, то нападение начнется, когда оба они окажутся на трибунах.
Эдем отчаянно пытался припомнить, откуда тогда появились четверо Нападавших. Каас вроде бы появился слева. Он посмотрел в этом направлении, но не увидел там никакой группы журналистов. Тогда он осмотрел галерею первого яруса. Кроме возбужденных гостей там виднелась лишь телевизионная камера, направленная вниз, в зал.
Двое других тогда выскочили справа, один за другим. Он перевел свой взгляд на эту часть зала. Снова там не было никого, кого бы он мог узнать. Третий, соблюдая дистанцию, открыл огонь из глубины помещения. Он обошел зал за цепочкой взволнованных официальных лиц и поднялся по ступенькам, которые вели на нижнюю галерею. При этом он обернулся взглянуть на авансцену Рейхстага. Он узнал руководителей, входивших в зал, президентов Соединенных Штатов и России, а также премьер-министра Англии. Группа остановилась, обмениваясь рукопожатиями с министрами и другими государственными деятелями. Это должно было занять некоторое время. Эдем предполагал, что пройдет еще по крайней мере девять минут, прежде чем они подымутся на трибуны. А за ними, на площади, он мог видеть борьбу, разгоравшуюся между полицией и группой протестующих. Все больше полицейских вступало в нее, пытаясь предотвратить опасную эскалацию беспорядков.