Оборотни
Шрифт:
— Тысяча.
— Не «Америкэн экспресс», — пошутил Фруктовый Сок. — Даже если в платине. — Он подался вперед, вплотную к англичанину, впиваясь в него взглядом, потом отступил. — Ты, мальчик, какой-то малахольный. Я вижу в твоих глазах желание смерти. — Фруктовый Сок повернулся и пошел.
— Так по рукам или нет? — прокричал ему вслед Фрэнки.
— Мобыть. Если так, увижу вас у Старого Номер Один. Через час. Если нет, хорошего вам вечерка.
Фруктовый Сок исчез в темноте за огнями фонарей.
— Ну что? — спросил Эдем, поворачиваясь к Фрэнки.
— Посидим, подождем.
— А что это такое — «Старый Номер Один»? — нервозно спросила Билли.
— Старое кладбище. Сент-Луис номер первый. Просторное место на Бейзин-стрит в конце парка. Занимает почти весь квартал. Видели фильм «Спокойный наездник»? Ну вот, это кладбище там было показано. Огромные замысловатые мавзолеи, белый мрамор и все такое. Полно склепов и надгробий.
— Отвратительно, — прокомментировала Билли.
— Еще бы, только в торговом центре вуду не подается. Это уж определенно, — усмехнулся Фрэнки. — Так у вас есть сегодня вечер? — спросил он у Билли.
— Ни за что этого не пропущу.
— А почему он зовется…
— …Малыш Фруктовый Сок? — перебил его Фрэнки. — Потому что никто не знает, что в бутылке. Никто никогда не пил из нее. Большинство думает, что это смесь томатного сока с лимонным. Но предполагать-то легко. Ни один сосунок не пошел еще на такой риск.
— А сколько ему лет?
— Спросите чего полегче. Он здесь крутится с тех пор, как я могу это припомнить. А я здесь работаю таксистом уже десять лет. И выглядит он теперь не старше, чем в первый день, когда я его увидел.
Штаб-квартира КГБ
Площадь Дзержинского
Москва
Ростов через стол рассматривал эту пожилую женщину. Она нервничала — ведь не каждый день шифровальщиков вызывают ответить на вопросы заместителя председателя КГБ.
— Пожар в архиве, — сказал он, — вызвал у нас большую озабоченность. Вы понимаете почему?
— Да, товарищ заместитель председателя, — мягко ответила она, слегка кивнув в знак понимания.
— Только уже не «товарищ», — ответил он также мягко, располагая ее к доверию. — Заместитель председателя или господин — на западный манер — это лучше соответствует новой реальности. А могу я вас называть по имени-отчеству?
— Конечно, това… господин. — Она была застигнута врасплох его неформальным отношением. Молодой негодяй внизу, который руководил отделом, мог бы поучиться хорошим манерам у этого человека.
— Хорошо. Стакан чаю?
— Нет, спасибо. — У нее вдруг зародилась надежда, что он не будет ее оскорблять. — У меня уже был перерыв на чай, — объяснила она.
— Хорошо. Расскажите, пожалуйста, как вы обнаружили пожар.
— Мне нужно было достать некоторые дела для работы. Спустившись в хранилище, я почувствовала какой-то странный запах. Немного погодя поняла: что-то горит. Попыталась установить, где именно. Там, как вы знаете, очень много комнат. И коридоры. Наконец я увидела струю дыма под одной из дверей. Я кинулась назад и сообщила об этом.
— Вы не увидели там ничего странного?
— Нет, господин заместитель председателя.
— Попытайтесь вспомнить. В конце концов, ведь пожар только начинался. Никаких звуков, никто не пробегал?
— Нет, господин заместитель председателя, абсолютно ничего.
Он кивнул, а затем взял один из лежавших перед ним листков бумаги.
— У вас хороший послужной список. Вы неплохо поработали в КГБ.
— Спасибо, господин заместитель председателя.
— Это мы должны вас благодарить за такую безупречную службу в органах. Мало того, вы были замечательной разведчицей во время войны.
Если бы тот негодяй, внизу, мог услышать это!
— Я была только переводчицей.
— В Берлине?
— Да.
— Прекрасно. Я тогда пешком под стол ходил. Здесь говорится, что вы видели бункер…
— Где умер Гитлер. Да.
— История. И вы — часть ее. Завидую. Но почему же вы не вернулись домой, когда все закончилось?
— Из-за своей склонности к языку, господин заместитель председателя. Наши войска нуждались в тех, кто мог говорить по-немецки.
— Вы прослужили там до 1975 года. В каком городе жили?
— В Дрездене.
— Красивый город.
— Был. До того, как его разрушили англичане.
— Да, печально, но война делает некоторые вещи необходимыми.
— Но не убивать же, когда в этом нет необходимости! Они бомбили незащищенный город и убили тысячи людей. Мирных, гражданских. В этом не было никакой необходимости.
— Вам стали нравиться немцы?
— Некоторые из них.
— И вы прожили там тридцать лет.
— Да.
— В казармах.
Он заметил, что она почувствовала какой-то подвох в его словах.
— Нет, господин заместитель председателя, не все время.
— В городе?
— У меня была маленькая квартирка.
— И там вы наслаждались свободой от службы. Это очень понятно. Всегда хорошо иметь свой собственный дом, что-то тебе лично принадлежащее…