Обожженные языки (сборник)
Шрифт:
Она бросила нож на поднос и принялась за следующий.
Я скрутила салфетку в жгут и облокотилась на стойку.
– Слушай, не хочу устраивать тебе сеанс психоанализа или что-то в этом роде, но… Ты не пыталась поговорить об этом с кем-нибудь?
– А смысл?
– Скажем, с родителями?
– А смысл?
– Они вообще в курсе, чем ты занимаешься?
Руби скомкала в руках полотенце.
– Выбирай, пожалуйста, выражения.
– А что я такого сказала?
– Чем я
– Знаю.
– И никому другому вреда от этого нет!
Я заперла готовые вырваться слова за стеной плотно стиснутых зубов и принялась крутить в руках салфетку.
– Знаю.
Руби расправила полотенце на стойке и, разглаживая его обеими руками, сказала:
– Я понимаю, что ты пытаешься помочь.
Я сняла локти со стойки и выпрямилась.
– Просто подумала, вдруг я могу что-то для тебя сделать. Ты ведь сказала бы, если бы я могла что-то сделать, правда?
– Угу.
– Понимаешь, если ты не против, то я…
– Ничего тут не сделаешь.
Она улыбнулась, но я видела, что с глазами у нее что-то не так.
Поминки проходят в доме, где жила Руби. Гости толкутся в просторной гостиной. Топчут мягкий красный ковер, оставляя на нем петляющие цепочки следов.
На большом деревянном столе в углу комнаты расставлены фотографии в рамках: вот новорожденная Руби спит в кроватке; вот она уже постарше, строит на пляже замки из песка; позирует на камеру вместе с одноклассниками; стоит на фоне наряженной елки с бокалом красного вина в руке.
Восемнадцать лет жизни, втиснутые в несколько фоток.
Из висящих на стене овальных колонок льется тихая музыка, смешиваясь со звуками приглушенных голосов. Гости склоняются над белыми фарфоровыми тарелками, на которых лежат сосиски в тесте, рисовые крекеры и кукурузные чипсы – в прихожей устроен шведский стол.
Стоящая рядом с камином женщина, которой я никогда раньше не видела, поворачивается к своему спутнику и говорит:
– Ну, не знаю. Что-то непохоже это на легкий майонез.
Никого из присутствующих я не знаю, поэтому отправляюсь на кухню чего-нибудь выпить.
На столе рядами стоят бутылки с вином, несколько бутылок с напитками покрепче и банки с газировкой. Я кидаю в стакан пригоршню льда и делаю себе виски с колой. Белая книжка Руби сообщила бы, что это удовольствие обойдется мне в восемьдесят калорий.
– Она тоже любила этот напиток, – говорит кто-то у меня за спиной.
Я оборачиваюсь и вижу Криса – брата Руби. Я встречала его как-то раз, когда подвозила ее до дома.
– По-моему, она предпочитала водку, – отвечаю я и сочувственно
– Того же самого. – Он кивает на мой стакан.
Я делаю Крису коктейль, затылком чувствую его взгляд и боюсь обернуться. Протягиваю ему стакан.
Крис одним глотком осушает его, ставит на разделочный стол и пристально смотрит на кубики льда в пустом стакане. Кажется, что проходит очень много времени, прежде чем Крис поворачивается ко мне.
– Ты знала про Руби?
Я пригубливаю коктейль.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, ты знала про Руби?.. Понимаешь?.. Думаю, понимаешь.
И я могла бы ответить: да, я знала, как Руби бежала в туалет, прикончив целую тарелку чизбургеров и чипсов, огромный кусок чизкейка со взбитыми сливками и две пинты диетической колы.
И да, я замечала противный резкий запах, исходящий от ее пальцев и изо рта.
И амбре сыра с голубой плесенью, которое оставалось после нее в туалете.
И незаживающие розовые мозоли на костяшках пальцев там, где передние зубы соскабливали с них кожу.
И сами зубы, потемневшие от желудочного сока, который есть не что иное как раствор соляной кислоты, достаточно крепкий, чтобы оставить на ладони ожог.
Да, я замечала, что беличьи щечки Руби опухли, лимфоузлы на шее увеличены, а глаза воспалены и покрыты сеточкой красных жилок.
Замечала мелкие кусочки полупереваренной пищи, которые отскакивали от стенок унитаза и прилипали к ее ломким волосам и воротнику рубашки.
Крис по-прежнему глядит на меня и ждет ответа.
Я набираю полный рот коктейля и стараюсь сделать вид, что сглатываю только поэтому.
– Какая теперь разница? – говорю я наконец.
Крис все так же пристально смотрит на меня. Секундная стрелка настенных часов совершает полный оборот, прежде чем Крис отводит взгляд, берет со стола неоткупоренную бутылку красного вина и чистый бокал и уходит из кухни.
Я до половины наполняю стакан виски, на этот раз без колы, и добавляю лед. Рука у меня дрожит.
Уже собираясь уйти, я замечаю, что между микроволновкой и стеной засунута золотистая зажигалка «Зиппо» с буквой «Р» на боку. Я достаю ее, выхожу из кухни и направляюсь к парадным дверям.
На подъездной дорожке стоит машина Руби. Я приближаюсь к ней, закуриваю от золотистой зажигалки и слегка повожу рукой, чтобы крышка захлопнулась. Кто-то вымыл машину и внутри, и снаружи, но когда я наклоняюсь, чтобы взглянуть на свое отражение в заднем окне, то вижу три белых пятнышка клея в том месте, где раньше было нечто другое.