Обратная сторона серебряной монеты
Шрифт:
Тем не менее, вспомнив о Морковке, Ва улыбнулся. Девушка с малых лет была его другом, верной опорой и поддерживала его во всех начинаниях. Да, они любили подтрунивать друг над другом, строить безобидные козни и разыгрывать, но во всей деревне не нашлось бы более верного товарища. Ну или такого же верного, как Чудик-Шмудик или Громила.
Но за болотную тину Морковка получит сполна! Ва огляделся. На плетеном кресле на спинке висело чистое полотенце, но, подумав, парень не решился его пачкать. Он просто подхватил лапти одной рукой, другой подцепил рубаху, валяющуюся на полу, и запрыгал по направлению к двери.
Снаружи занималось утро. Ранние лучики солнца позолотили
За хлипкими воротами начиналась тропа, спускавшаяся вниз по холму. Дом Ва стоял на краю деревеньки, у пологого спуска, практически на границе Чудесатой, с юга ее омывала широкая река Хвырь. Идти было всего ничего – не прошло и двух минут, как парень очутился на песчаной кромке заляпанного ошметками буро-зеленых водорослей берега.
Ни Морковки, ни Чудика-Шмудика, ни Громилы – верных друзей Ва, у реки не оказалось. Собственно, странно было ожидать иного в такую рань. Прохлада воды сбила дыхание и заставила непроизвольно охать, но ноги быстро привыкли. Стоя по щиколотку в мерно покачивающейся воде, Ва щурился от лучей яркого солнца, а в ясном, залитом теплом последних летних дней в этом году утре таяли в голове мысли словно пастила тетушки Лилии, которой она так любила угощать всех, кто попадался в ее цепкие лапки, очутившись неподалеку от ее дома у Оврага.
Овраг находился на западной границе Чудесатой, и Ва с друзьями частенько наведывались туда в поисках безобидных приключений на свои головы. За Оврагом начиналась необжитая Пустошь, а вот дальше, на расстоянии трех дней пути, раскинулась Долина Ужаса, истории о которой так любили рассказывать детворе дядьки у костров, собираясь по вечерам после трудовых будней на ужин. Или по выходным – набив свои трубки табаком со склонов Северных гор, нещадно чадя и покашливая, находясь в прекрасном настроении, сидя на грубых дубовых скамейках, плели свои повествования о диковинных машинах и исчадиях ада, живущих в далеких западных землях. Считалось, что Овраг, раскинувшийся на добрых тысячу локтей в ширину с его непроходимыми зарослями на дне и диким опасным зверьем, служил естественной преградой от опасностей. Потому дозоры здесь были редкими, скорее для формальности.
Последний день лета в Чудесатой отмечали с особенным размахом. Считалось, что если проводить его со всеми почестями, задобрить, то в следующем году оно вернется в благослонном расположении духа и продолжит радовать жителей долины своей теплой приятной погодой. На вечер запланировали хороводы, пляски у костров, по реке собирались спустить десятки корабликов из папируса. Взрослые пили пиво, сваренное лучшими пивоварами Чудесатой, и вино, заготовленное с прошлого лета, соревновались друг с другом в причудливых играх и состязаниях. На таком празднике неизменно царило всеобщее веселье, его дух заглядывал в каждый дом.
Но это все вечером. А пока просто приятно вот так постоять в воде, закрыв глаза. Сочетание прохлады воды и теплых солнечных лучей гнало прочь любые мысли. В голове словно образовался тягучий кисель, медленно плыли обрывки воспоминаний прошлых дней, появлялось и исчезало веснушчатое лицо Морковки, расплывшееся в улыбке – видно смаковала свой розыгрыш с тиной в лаптях. Неуклюжие пальцы Громилы в очередной раз роняли что-то на землю, а Чудик-Шмудик, вечно лохматый, с горящими глазами, снова придумывал им новое приключение, как будто мало они набили шишек в прошлый раз. Ва любил своих друзей, таких разных и таких родных. Им он доверял все самое сокровенное, и они отвечали взаимностью. А уж если надо постоять друг за друга – то вообще не вопрос.
Он бы так и стоял в воде, если бы внимание Ва не привлек странный звук. Как будто нечто металлическое проскрежетало по камням. Так звучит кочерга, которую они однажды с друзьями взяли из дома одного из старейшин, чтобы подцеплять закопавшиеся в песок камни на берегу Хвыри – под ними частенько прятались моллюски, которые были настоящим деликатесом, если их хорошенько вымочить и приготовить на костре. Кочерга издавала противный звук, когда царапала или откалывала кусочки камней, отчего неприятно ныли зубы у Ва.
Снова скрежет. Противный. Ва открыл глаза, щурясь от солнца, которое успело подняться еще выше, огляделся. Берег был пустынный – ни души. Никто не прятался в тени редких деревьев, не переворачивал камни кочергой, никто не точил кухонный нож об брусок или пытался вскрыть заржавевший замок. Ва бросил взгляд на воду и замер. Там, медленно покачиваясь, что-то плыло по течению. Волосы на затылке зашевелились, а по спине тонкими иголочками пробежал холодок от внезапно озарившей его догадки.
В ярком утреннем солнце блестел пузатый бок неведомого чудовища, отливал неестественной изумрудной зеленью, яркой до неприличия. Парень вздрогнул. Чудовище медленно плыло ближе к середине реки, течение неторопливо уносило его дальше, но временами пузатый бок вздрагивал и раздавался тот самый противный звук, который привлек внимание Ва. Но что же он стоит на виду, напрочь забыв об осторожности?
Парень кинулся к ближайшему валуну на берегу у кромки воды, залег, досчитал до десяти, загибая ставшие вдруг непослушными пальцы, выглянул. Та же картина. Чудовище будто также, как и Ва минутами ранее, млело на солнце, подставив свой зеленый бок согревающим лучам понемногу остывающего лета.
Что же делать? Ва лихорадочно перебирал варианты. Бежать за старейшинами? За фуражками? Он отмел эту идею сразу. Пока он найдет старцев, и они доковыляют до берега, чудовище уже выберется на берег или будет далеко отсюда. Фуражки же, пока поверят парню, и хоть кто-то из них соблаговолит в день праздника и массовых приготовлений пойти за парнем к берегу, отпадали по этой же причине. Пусть у них и есть оружие, и главная их обязанность – следить за порядком в долине. Слишком много времени пройдет.
Ва снова выглянул. Чудовище уже подбиралось к повороту реки и отдалилось от того места, где он прятался за валуном. Отсюда казалось, что его бока блестят уже не так ярко, и цвет потемнее, скорее болотный, чем изумрудный. Ва отклеился от валуна и нырнул за следующий, вросший в песок поодаль. Затем за ивушку, склонившую ветки низко к воде, потом за заросли камыша.
«Сначала посмотрим, куда эта тварина направляется», – подумал Ва.
Он крался вдоль берега в надежде, что остался незамеченным, справедливо полагая, что если бы он себя обнаружил, то его давно бы слопали. Боялся ли он? Безусловно. Но вместе с тем в душе вдруг появился тот самый дух приключений, жажда неизведанного, которая толкает подчас на удивительные и безрассудные поступки.