Обратная сторона войны
Шрифт:
Итак, впереди у нас вполне рядовой рабочий день. И его надо прожить, протерпеть, пропыхтеть, пробегать. Чтоб потом, где-то после обеда, сняв с себя бронежилет и каску, выпив залпом литра два воды, с чувством выполненного долга вернуться в «Даму Роз». Час пролежать на кровати, унимая бьющееся в грудной клетке сердце, глядя, почти не моргая, в гостиничный потолок. Потом заставить себя встать, скрипя натруженными суставами, шаркая натертыми ступнями по паркету, дотянуть до душа и простоять под его теплыми струями еще минут тридцать, окончательно приходя в себя. А потом монтаж, наговор, перегон [1] , и все такое прочее, необходимое для выхода репортажа в эфир. Затем ужин. Дурные мысли. Сон. Спортзал, джакузи, завтрак и далее «со всеми остановками».
1
«Монтаж,
Нагрузившись аппаратурой, спускаемся в холл. Ждем фиксера. И это тоже часть привычного для нас распорядка дня. Мы сваливаем свой скарб в кучу. Опускаем свои зады в шикарные кресла и замираем, как жабы в секунды опасности. В холле прохладно, комфортно. Но мы не расслаблены. Скорее сосредоточены. Как перед боем на ринге, как в детстве перед шагом в родную квартиру со школьным дневником, пухлым от свежих двоек, как в подрагивающем в облаках самолете с парашютом Д-6 за спиной, в ожидании сигнала к прыжку в никуда. Эххх… Как знакомо мне это чувство. Как-то в мае девяносто шестого, во время штурма чеченского села Бамут, я шагал от шамановского командного пункта в хозблок, перекусить. Там как раз устроили офицерскую полевую столовую. Бамут не могли взять уже полтора года. И внутренние войска пробовали, и ОМОН, и СОБР. Теперь на его подступах рубились десантники, пехота и спецназ ГРУ. Я и моя съемочная группа второй день наблюдали этот бой, постыдно «сидя на барабане», с командного пункта. Захотелось поесть, и, шагая в столовую, я увидел большую группу бойцов в набитых боеприпасами разгрузках и выцветших КЗСах – защитных костюмах, – лежащих в пыльной траве возле танков.
Я дежурно их поприветствовал, мне лениво ответили.
– Здорово ребята, куда собрались?
– На мясо.
Я встал как вкопанный. Даже в тех условиях, когда в ушах стоял шелест фольги, что вовсю полоскал ветер, фольги, в которую были завернуты трупы, лежащие на вертолетной площадке, ожидавшие своей последней эвакуации, трупы наших солдат, погибших в тот день в Бамуте, – даже в той ситуации ответ «на мясо» показался мне уж слишком зловещим. Я глупо переспросил:
– Куда?!
Солдат равнодушно кивнул в сторону села и лениво добавил:
– На штурм.
Я молча пошел дальше. Впрочем, с первой ложкой дымящейся рисовой каши с мясом недавний диалог быстро забылся. Вернее, скорее всего бы забылся. Если бы не посыльный:
– Собирайтесь!
– Куда?
– А вон там видите, у танков спецназ гуртуется? Вот с ними пойдете, Шаманов сказал.
Какая уж там еда, какое уж там настроение. «Мир через забрало смотрится чуть по-другому».
Эх… Были дела. И вот теперь, сидя в удобных креслах в фойе «Дамы Роз», ожидая фиксера, я в который раз испытываю подобное чувство. Ну не «на мясо», конечно, мы собираемся, но тем не менее, тем не менее…
Фиксер Назир частенько опаздывает. О, вот и он! Седой, поджарый, неизменно в свежей рубашке и легких парусиновых брюках и в охотничьей шляпе цвета хаки на голове. Да, и сигарета! Обязательно сигарета. То зажатая в губах, то дымящаяся меж пальцев. Бывший полковник-артиллерист, учился в Питере в Михайловской артакадемии, жена русская, две красавицы-дочки. Ему лет шестьдесят. Ироничен, тонок, аристократичен. Назир мне достался, если так можно сказать, по наследству, от Жени Поддубного. Женя – это наш корреспондент, профессор анатомии сирийского конфликта. Он почти живет в Сирии и часто помогает мне своими советами. Но с нашим фиксером я был знаком и раньше, заочно. Мне его рекомендовала королева сирийского репортажа Настя Попова. Да-да, именно королева. Сколько времени она провела здесь на передовой! И не просто снимала собственные перебежки и стрельбу в пыльную даль. Это были шедевры! Рассказы о жизни людей на войне. На ее репортажи ссылался российский МИД, доказывая правоту московской позиции по Сирии, боевики ее приговорили к смерти, а Кремль наградил медалью «За отвагу». Даже музей Анастасии Поповой организован где-то на Западе. И вот она-то мне и сказала: «Лучше Назира в Сирии тебе не найти». И это оказалось правдой.
Вообще, тема переводчиков, проводников, она особая. Стоит остановиться на ней чуть поподробней. Взять хотя бы наше недавнее путешествие в Кандагар. Прилетев в Кабул, я никак не мог найти толмача. Никто из афганцев не хотел лететь на юг страны. Там вообще небезопасно, к тому же талибы попытались штурмом взять миссию ООН в центре города. И вот, о чудо, нашелся наконец камикадзе из местных. Муса. Двести долларов в день (гонорар короля или королевы). Молодой, приземистый, широколицый, без усов и бороды, в белой мусульманской вязаной шапочке. Был он внимателен и даже услужлив. Неотрывно следил за моим лицом, словно пытался внять не только звуковой информации, но и прочитать кое-что по моему взгляду, по моей мимике. Переводил он через пень-колоду, но выбирать было не из чего. Полетели и натерпелись. Интервьюируемый, к примеру, говорил
– Ну? Поехали?
И, не дождавшись ответа, он хлопает в ладоши, взбадривая наше сонное царство:
– Давай-давай! Поехали!!!
Мы грузимся в его белую «Тойоту». Все, к приключениям готовы!
Здесь, в Дамаске, самая что ни наесть обычная восточная жизнь. Народищу – целый рой! На перекрестках и у мостов посты полицейские. Позиции пулеметные, обложенные мешками с песком. Все. А так… Кафе, магазинчики, дети, женщины. Мужчины расслабленные. Суета базарная. Единственное, торговцы иной раз разводят руками и цокают языком: «С перламутровыми пуговицами? Извините, нет!» И виновато добавляют: «Фабрику разбомбили». Почти всегда это правда.
Чем ближе к окраинам, тем чаще встречаются огороженные бетоном военные объекты. Направлять в их сторону камеры запрещено. Везде портреты лидера Асада.
В городе он изображен в штатском костюме. На военных объектах – в камуфляже. А иногда в камуфляже и в темных очках.
Быстро заскакиваем в Генштаб, где у Назира все схвачено, и, получив индульгенцию, неспешно колесим на передовую.
Политическая карта Сирии многоцветна. Пятна зеленые – территории, контролируемые оппозицией. Красные – там, где властвует Асад. Розовые – курдские земли, и так далее. Но! Главное! Никто вам четких границ этих пятен не проведет. Поэтому! Аккуратнее, ребята, в своих путешествиях по этой стране, аккуратнее! Полквартала в сторону, и вы уже без головы. Не фигурально, а вполне реально. Ах да, я вам про это уже говорил. Так вот про карту. Часть Дамаска тоже выкрашена в зеленый цвет. Оппозиция как захватила этот кусок, так и держит. В том числе и участок стратегической дороги на город Хомс – третий по величине в Сирии после Дамаска и Алеппо. Хомс называли аграрной столицей страны, там выращивали шикарную зелень! А теперь этот город больше известен как колыбель контрреволюции. Именно там мятеж и начался. До вчерашнего дня основная дорога на Хомс была закрыта. Но! Пришло известие: правительственные войска освободили от боевиков важный район столицы. Под называнием Хароста. Заодно отбили участок стратегического шоссе. Масса трофеев и все такое прочее. Едем поглядеть, ну и побывать на новой линии фронта.
– Приехали!
Назир паркует свою белую «Тойоту» на автостоянке. Рядом машины прибывших на войну сирийских военных. Они приезжают сюда каждый день как на обычную службу. Ставят свои авто, проходят сквозь КПП (будка с дежурным бойцом и шлагбаум), и по рабочим местам. Мы следуем тем же маршрутом, только не на передовую, а в штаб, в пыльное серое двухэтажное здание без дверей и без окон. Отдельная комната, или, скажем так, временный кабинет. Группа офицеров в камуфляже вокруг большого письменного стола, за которым сидит седой генерал. Увидев Назира и нас, он кивает и докладывает без прелюдий:
– Мы освободили важнейший городской район. Они серьезно здесь укрепились!
Перед нами разворачивают трофейную карту, и уже другой офицер объясняет нам ситуацию, тыкая в изображение антенной рации:
– Смотрите, карту мы нашли ночью. Это даже не карта, а снимок из космоса. Все объекты наши обозначены. Все посты. Как первоочередные цели. Откуда она у оппозиции? У них нет космических аппаратов!
«Откуда-откуда, из НАТО вестимо!» Я пожимаю плечами, отвечая полковнику, но не произнося свой ответ вслух. Сколько вот таких войн гремит по Земле! Между армиями, которым протягивают длинную руку помощи то американцы, то европейцы, то богатые арабы. У нас ведь в России тоже: если боевики получают очередной транш из-за границы – все, жди новой крови. Жди терактов.